Мир без конца

К счастью, дядя переиграл племянника, и теперь в Кингсбридже будет хороший красивый мост с разъездом для двух повозок. Но готовность настоятеля отдать постройку не молодому дарованию, а подхалиму с одной извилиной в мозгу виделась зловещим признаком.

Годвин никогда не умел проигрывать. В детстве Петранилла учила его играть в шахматы[45], подзадоривая тем, что поддавалась. Годвин осмелел и позвал играть дядю Эдмунда, однако после двух проигрышей набычился и отказался играть дальше. Столь же мрачным приор сделался и после заседания в здании гильдейского собрания. Не то чтобы он сердцем прикипел к плану Элфрика, однако явно был огорчен тем, что у него отняли право решать единолично. Так что на следующий день, отправляясь с отцом в дом приора, Керис предполагала, что без неприятностей не обойдется.

Приор сухо поздоровался с ними и не предложил ничего выпить. Эдмунд, как обычно, сделал вид, будто и не ждал угощения.

– Я хочу, чтобы Мерфин немедленно приступил к работе над мостом, – начал олдермен, сев за стол. – У меня есть ручательства на всю сумму, заложенную в его расчеты…

– От кого? – поинтересовался Годвин.

– От зажиточных купцов города.

Приор продолжал вопросительно смотреть на него.

Олдермен пожал плечами и разъяснил:

– Пятьдесят фунтов от Бетти Бакстер, восемьдесят – от Дика-пивовара, семьдесят моих, и еще по десять фунтов дали остальные.

– Я не знал, что наши горожане так богаты. – Во взгляде Годвина читались одновременно восторг и зависть. – Сколь милостив Господь!

– Он вознаграждает людей за тяжелый труд на протяжении всей жизни.

– Без сомнения.

– Потому я и пообещал, что деньги им вернут. Когда мост будет построен, мостовщина пойдет приходской гильдии в счет уплаты займа. Но кто будет сидеть у моста и собирать деньги? Мне кажется, это должен быть служка гильдии.

– Я никогда не давал на это согласия.

– Знаю, поэтому и говорю с тобою сейчас.

– Не в том дело. Я никогда не давал согласия на то, что мостовщина пойдет гильдии.

– Что?

Керис изумленно уставилась на Годвина. Он же согласился! Сам говорил ей и ее отцу об этом. Что он такое несет? Уверял ведь, что брат Томас…

– Ну да, ты говорил, что брат Томас построит мост, если его изберут приором, – проговорила девушка. – Затем Томас отступил, кандидатом стал ты, и мы подумали…

– Вы плохо подумали, – произнес Годвин со злорадной улыбкой.

Олдермен с трудом сдерживался.

– Это нечестно, Годвин! – глухо процедил он. – Ты прекрасно знал наши потребности!

– Я ничего не знал, а называть меня следует «отец-настоятель».

Эдмунд повысил голос:

– Тогда мы вернулись туда же, где топтались три месяца назад, когда приором был Антоний! Только теперь вместо плохого моста у нас не будет вообще никакого. Неужели ты надеешься построить его бесплатно? Горожане могут одолжить свои сбережения аббатству под залог мостового сбора, но просто так денег не дадут… отец-настоятель.

– Тогда им придется обойтись без моста. Я только что стал приором. А вы предлагаете мне начать с уступки права, принадлежавшего моему аббатству сотни лет?

– Но ведь временно! – взорвался Эдмунд. – А если ты не сделаешь этого, никто вообще ничего не получит, потому что никакого треклятого моста не будет!

Керис пришла в бешенство, но укусила себя за язык и попыталась понять ход мыслей Годвина. Он явно намерен отплатить за вчерашнее, но следует ли понимать его слова буквально?

– Чего ты хочешь? – спросила девушка.

Эдмунд удивился вопросу, но ничего не сказал: он потому и брал Керис на деловые встречи, что дочь очень часто подмечала то, что отец пропускал, и задавала вопросы, которые не приходили ему в голову.

– Я тебя не понимаю, – ответил приор.

– Ты застал нас врасплох. Поймал в ловушку. Ладно. Признаю, мы кое на что рассчитывали и несколько поспешили с выводами. Но какова твоя цель? Просто выставить нас дураками?

– Вы просили об этой встрече, не я.

Эдмунд опять не сдержался:

– Как ты разговариваешь с дядей и двоюродной сестрой?

– Погоди, папа, – попросила Керис. «Годвин наверняка что-то замыслил, и нельзя ему потакать. Значит, – подумалось ей, – придется догадываться». – Дай мне подумать.

Годвин хочет построить мост, должен хотеть, иначе вообще отказался бы встречаться. Все разговоры о лишении аббатства исконного права – пустые слова, цветистая болтовня, которой обучаются все студенты Оксфорда. Может, он хочет, чтобы Эдмунд согласился на мост Элфрика? Вряд ли. Приор, конечно, оскорблен, что олдермен через его голову обратился к горожанам, но должен же он понимать, что Мерфин почти за те же деньги предлагает мост вдвое лучше. Тогда что?

Надеется выжать побольше денег?

Керис предположила, что Годвин тщательно изучил приходно-расходные книги аббатства. Много лет, ничем не рискуя, он осуждал бездарного Антония, и вот теперь все ждут, что новый настоятель наконец одолеет трудности. А одолеть их, верно, оказалось не так просто, как виделось вначале. Может, приор переоценил свои способности и, придя в отчаяние, собрался заполучить и мост, и мостовщину? На что-то же он рассчитывает?

– На каких условиях ты изменил бы свое решение?