Мир без конца

– Постройте мост и оставьте мостовщину аббатству, – тут же ответил приор.

«Ну конечно, так и есть. Да, Годвин, ты всегда был подловат», – подумала Керис.

Вдруг ее осенило, и девушка задала еще один вопрос:

– О какой сумме мы вообще говорим?

Приор подозрительно посмотрел на двоюродную сестру.

– Ты это к чему?

Эдмунд ответил дочери:

– Легко подсчитать. Кроме жителей города, которые не обязаны платить мостовщину, каждый рыночный день мост пересекают около сотни людей, а с повозок берут по два пенса. Сейчас меньше, конечно, – паром не сравнить с мостом.

– Скажем, сто двадцать пенни в неделю, или десять шиллингов, это двадцать шесть фунтов в год, – сложила Керис.

– За неделю ярмарки выходит около тысячи в первый день и еще двести каждый последующий, – продолжал Эдмунд.

– Это две тысячи двести плюс повозки – значит, две тысячи четыреста пенни, то есть десять фунтов. Всего тридцать шесть фунтов в год. – Керис посмотрела на Годвина. – Правильно?

– Да, – мрачно согласился тот.

– То есть ты хочешь тридцать шесть фунтов в год.

– Да.

– Это невозможно! – возмутился Эдмунд.

– Ну почему же? – возразила Керис. – Предположим, аббатство отдает мост внаем приходской гильдии… Плюс по акру земли по обе стороны и остров в середине, за тридцать шесть фунтов в год, навечно. – «Когда мост будет построен, эти земли станут бесценными», – подумала девушка. – Это то, что вы хотите получить, отец-настоятель?

– Да.

Годвин, несомненно, думал, что выторговывает тридцать шесть фунтов в год за бросовую землю. Аббат и представления не имел, какие деньги можно будет зарабатывать потом, сдавая в аренду участки возле моста. «Хуже всех торгуется тот, кто считает себя умным», – мысленно усмехнулась Керис.

Эдмунд нахмурился:

– Но как гильдия вернет заем, выданный на постройку моста?

– Мост Мерфина будет пересекать гораздо больше людей и повозок. Гильдия выплачивает аббатству тридцать шесть фунтов, все остальное остается ей. Построим таверны, конюшни, трактиры. Они будут приносить доход, а мы заложим высокую арендную плату.

– Не знаю, – проговорил олдермен. – По-моему, это рискованно.

На миг Керис разозлилась на отца. Она придумала такую отличную штуку, как же он не видит!.. Но она быстро поняла, что отец притворяется. Глаза главы гильдии загорелись так, что он даже не мог этого скрыть. Олдермен одобрял план, но не хотел, чтобы Годвин заметил, как ему не терпится приступить к его осуществлению. Он не выдавал своих истинных чувств из опасения, что приор попытается выторговать лучшие условия. На эту уловку отец с дочерью пускались и прежде, торгуясь о цене на шерсть.

Разгадав намерения отца, Керис подыграла ему, сделав вид, что разделяет сомнения.

– Да, конечно, риск немалый, – угрюмо признала она. – Можно все потерять. Но у нас ведь нет выбора. Мы прижаты к стене. Не построим мост – вылетим из торговли.

Эдмунд покачал головой, будто согласие стоило ему больших усилий.

– Все-таки я не могу согласиться на это за гильдию. Мне нужно потолковать с заимодавцами. Не знаю, каков будет их ответ. – Олдермен посмотрел Годвину в глаза: – Но я очень постараюсь их убедить, если это все, что ты можешь нам предложить.

«Вообще-то Годвин и вовсе ничего не предлагал», – подумала Керис. Но приор явно забыл об этом и твердо ответил:

– Да.

«Попался!» – мысленно воскликнула Керис.

* * *

– Ты и впрямь хитрая, – сказал Мерфин.

Он лежал между ног Керис, головой на бедре, и играл волосами на ее лобке. Они только что познали друг друга во второй раз, и для Мерфина новая близость оказалась еще сладостнее, чем первая. Пока они нежились, предаваясь любовной истоме, Керис пересказала юноше разговор с Годвином, и Мерфин целиком одобрил ее поведение.

– Лучше всего то, что он считает, будто провернул выгодную сделку, – ответила Керис. – А на самом деле мост и земля вокруг него бесценны.

– Но все-таки печально, если он, как и твой дядя Антоний, не сможет наладить монастырское хозяйство.

Молодые люди уединились на лесной поляне за кустами ежевики, в тени высоких буков, где протекавший по камням ручей создал заводь. Наверное, влюбленные приходили сюда уже много столетий. Сначала разделись донага и искупались в ручье, потом предались любви на травянистом склоне. Здесь никто не мог их обнаружить – все, кто тайком пробирался по лесу, прошли бы опушкой; случайно сюда могли забрести разве что дети, собирающие чернику. Именно так в свое время Керис отыскала это место, о чем и поведала Мерфину.

Юноша лениво поинтересовался:

– Зачем ты попросила остров?

– Точно не знаю. Он, конечно, не так ценен, как земля возле моста, почва там неплодородная, но что-то, наверно, можно сделать. Я просто поняла, что Годвин не будет возражать, и добавила остров к остальному.

– Ты думаешь о том, чтобы перенять когда-нибудь дело отца?

– Нет.

– Уверена? Почему?