Мир без конца

Мэйр приняла у нее нож и передала крошечное одеяльце, которое тоже нашлось в ящике. Юлиана забрала младенца у Гвенды, завернула его в одеяло и вернула матери. Послушница отыскала несколько подушек и помогла Гвенде приподняться. Гвенда спустила ворот сорочки и достала набухшую грудь. Дала ребенку сосок, и тот жадно начал сосать, а потом как будто заснул.

Другой конец пуповины по-прежнему высовывался из чрева Гвенды. Спустя какое-то время он зашевелился, и на пол выскользнул бесформенный красный сгусток – послед. Кровь испачкала тюфяк. Юлиана подняла сгусток и передала его Мэйр, коротко распорядившись:

– Сожги.

Затем она осмотрела промежность Гвенды и нахмурилась. Керис проследила за ее взглядом и увидела, что кровотечение не прекращается. Юлиана протерла роженице ноги, но красные пятна тут же появлялись снова.

Когда вернулась Мэйр, Старушка Юлия попросила:

– Будь добра, позови мать Сесилию, поскорее.

– Что-то не так? – спросил Вулфрик.

– Кровь должна была остановиться.

Повисло настороженное молчание. Юноша явно перепугался. Ребенок заплакал, и Гвенда вновь дала ему грудь. Он немного пососал и уснул. Монахиня неотрывно глядела на дверь.

Наконец появилась настоятельница, осмотрела Гвенду и спросила:

– Послед вышел?

– Пару минут назад.

– Ребенку грудь давали?

– Сразу, как перерезали пуповину.

– Я позову врача.

Настоятельница отсутствовала несколько минут, а вернулась, держа в руках небольшой стеклянный сосуд с желтоватой жидкостью.

– Приор Годвин прописал, – сообщила она.

Керис разозлилась на двоюродного брата.

– А осмотреть Гвенду приор не хочет?

– Разумеется, нет, – отрезала Сесилия. – Он священнослужитель и монах. Таким не положено видеть срамные части женщин.

– Podex! – презрительно бросила Керис, что на латыни означало «задница».

Настоятельница сделала вид, что не расслышала, и опустилась на колени возле Гвенды.

– Выпей, милая.

Гвенда послушно выпила, но кровотечение не прекращалось. Лицо крестьянки было бледным, сейчас она выглядела еще слабее, чем сразу после родов. Только ребенок спокойно спал у нее на груди, все остальные были напуганы. Вулфрик то вскакивал, то опять садился. Старушка Юлия вытирала кровь, и вид у нее был такой, словно она вот-вот расплачется. Гвенда попросила пить, и Мэйр подала ей кружку с элем.

Керис отвела Юлиану в сторону и сказала шепотом:

– Она истечет кровью!

– Мы делаем что можем, – отозвалась сестра Юлиана.

– Вы уже сталкивались с подобными случаями?

– Да, трижды.

– Чем тогда кончилось?

– Все женщины умерли.

Керис издала тихий стон.

– Но наверняка можно же что-то сделать!

– Она теперь в руках Божьих. Молись.

– Это разве дело?

– Осторожнее со словами.

Девушка осеклась. Она вовсе не хотела оскорбить столь добродетельную женщину, как Юлиана.

– Простите, сестра. Я ничуть не отрицаю силу молитвы.

– Надеюсь на это.

– Но я не намерена сдаваться.

– Что ты можешь сделать?

– Увидите. – Керис бросилась вон из госпиталя.

Она нетерпеливо расталкивала посетителей, бродивших по ярмарке. До чего же странно, что другие люди могут что-то покупать и продавать, когда всего в нескольких ярдах от них человек лежит при смерти. Впрочем, нередко и сама она, узнав, что кому-то предстоят роды, мимоходом желала женщине удачи и отправлялась по своим делам.

Керис выбежала из аббатства и помчалась к дому Мэтти-знахарки, постучала и сразу распахнула дверь, с облегчением выдохнув: – Мэтти оказалась дома.

– Гвенда только что родила, – выпалила Керис.

– Что не так? – тут же спросила знахарка.

– С ребенком все в порядке, но у Гвенды кровь не останавливается.

– Послед вышел?

– Да.

– Кровотечение должно было прекратиться.

– А оно не прекращается! Ты можешь помочь?

– Может быть. Попытаюсь.

– Скорее, пожалуйста.

Мэтти сняла котелок с огня, надела башмаки, а когда вышли из дома, заперла дверь.

Керис с запинкой проговорила:

– Клянусь, я ни за что не стану рожать.

Они добрались до аббатства и поспешили в госпиталь. Керис уловила сильный запах крови.

Знахарка учтиво поздоровалась со Старушкой Юлией:

– Добрый день, сестра Юлиана.

– Здравствуй, Мэтти, – проворчала та. – Думаешь, смеешь помочь этой женщине, после того как снадобье отца-настоятеля не возымело действия?

– Если ты помолишься за меня и за роженицу, сестра, то кто знает.

Этот ответ смягчил монахиню.

Мэтти встала на колени возле матери и ребенка. Гвенда побледнела сильнее прежнего и лежала с закрытыми глазами. Младенец слепо тыкался губами в грудь, но чудилось, что у Гвенды не осталось сил помочь ему найти сосок.

Знахарка распорядилась:

– Ей нужно много пить, но не крепкого. Принесите кувшин теплой воды, чуть разбавленный вином. Потом спросите на кухне, есть ли у них бульон. Нужен теплый, но не горячий.

Мэйр вопросительно посмотрела на Юлию. Помедлив, та сказала:

– Иди, но никому не говори, что просила Мэтти.