Мир без конца

– Нужно думать о будущем. Почему Керис позволяется тратить то, что принадлежит мне по праву рождения?

– Потому что пока тебе ничего не принадлежит, а может, и не будет принадлежать.

– Ты не имеешь права выбрасывать деньги, которые перейдут мне.

– Детям не следует указывать отцу, что ему делать со своими деньгами! – рявкнул Эдмунд.

Элис присмирела.

– Прости, я не хотела тебя обидеть.

Эдмунд фыркнул. Дочь извинилась не очень-то искренне, но отец не умел дуться долго.

– Давайте-ка обедать и не будем больше об этом говорить, – подвел он черту, и Керис поняла, что ее затея продолжает жить.

После обеда она пошла предупредить красильщика о большом количестве работы в ближайшие дни.

– Невозможно, – развел руками тот.

Это крайне изумило девушку. Питер, конечно, всегда ходил угрюмым, но до сих пор всегда выполнял ее просьбы.

– Не бойтесь, вам не придется все красить самому, – принялась уговаривать она. – Какую-то часть работы я отдам другим.

– Дело не в крашении, а в валянии.

– А что такое?

– Нам запретили самим валять сукно. Приор Годвин ввел новое правило. Мы обязаны теперь использовать сукновальню аббатства.

– Ладно, используем ее.

– Она слишком медленная. Механизм старый, все время ломается. Его чинили-чинили, там старые и новые деревянные детали, а это всегда плохо. Быстрее будет ногами в чане с водой. И потом, в аббатстве всего одна сукновальня, которая вряд ли справится даже с обычным количеством работы городских ткачей и красильщиков.

От этого можно было сойти с ума. Неужели все рухнет из-за бездарного правления братца Годвина?

Керис возмущенно воскликнула:

– Но если сукновальня не справляется, приор должен разрешить нам валять сукно хотя бы ногами!

Питер пожал плечами.

– Скажите это ему.

– И скажу!

Девушка помчалась было в аббатство, но по пути задумалась. В зале своего дома приор, конечно, принимал горожан, но женщине не полагалось идти туда одной, без приглашения; вдобавок настоятель все чувствительнее относился к подобным условностям. Более того, открытая ссора не лучший способ заставить его изменить точку зрения: сначала стоило все хорошенько осмыслить, – поэтому Керис вернулась домой и села с отцом в передней.

– Тут у молодого Годвина слабое место, – немедленно указал Эдмунд. – За использование сукновальни никогда не взимали платы. По преданию, ее построил житель города Джек Строитель для великого приора Филиппа. А когда Джек умер, приор предоставил городу вечное право пользования сукновальней.

– А почему ею перестали пользоваться?

– Она сломалась, и, по-моему, начались разногласия по поводу того, кто должен платить за ремонт. Спор так и не уладили, и горожане вернулись к старому доброму способу – принялись валять сукно ногами.

– Значит, у приора нет права ни требовать денег, ни заставлять людей использовать эту сукновальню?

– Именно так.

Эдмунд послал записку в аббатство с вопросом, когда Годвину будет удобно его принять. В ответе говорилось, что как раз сейчас настоятель свободен, и олдермен с дочерью пересекли улицу и направились в дом приора.

«Как сильно брат изменился за последний год, – подумала Керис. – От мальчишеской порывистости не осталось и следа». Он принял их настороженно, словно ожидал нападения. Девушка даже усомнилась, что новый настоятель обладает необходимой силой характера для своего поста.

С Годвином был Филемон: как всегда, с готовностью подносил стулья и разливал напитки, – но в его манерах появилась уверенность человека, сознающего, что он тут не лишний.

– Значит, Филемон, ты теперь дядя, – улыбнулась Керис. – Как тебе маленький племянник Сэм?

– Я послушник, – ханжески ответил послушник. – Мы оставляем все мирские связи снаружи.

Керис пожала плечами. Она знала, что Филемон любит Гвенду, но если предпочитает это скрывать, какой смысл спорить.

Эдмунд прямо заявил Годвину:

– Если суконщики Кингсбриджа не заработают денег, строительство моста придется прекратить. К счастью, мы нашли новый источник доходов. Керис придумала способ производства высококачественного красного сукна. Успеху этого предприятия мешает только одно – сукноваляние.

– Почему? – спросил Годвин. – Можно воспользоваться нашей сукновальней.

– В том-то и дело, что нельзя. Она старая, едва справляется с нынешним количеством ткани, а о большем не может быть и речи. Либо ты построишь новую сукновальню, либо…

– Это решительно невозможно, – перебил приор. – У меня нет средств.

– Ну что ж, – покачал головой Эдмунд. – Придется тогда разрешить людям валять сукно по старинке: кидать в воду и топтать босыми ногами.