Мир без конца

Выстрел Алана был хорош, но все же не совсем точен. Стрела угодила оленихе в нижнюю часть шеи. Животное подскочило на всех четырех ногах, вспугнутое внезапным и, не исключено, смертельным уколом. Голова оленихи показалась из-за кустов. Сперва Ральф подумал, что добыча вот-вот рухнет замертво, но спустя мгновение животное кинулось прочь, с торчащей из шеи стрелой. Кровь из раны не хлестала, а сочилась, – верный признак того, что стрела попала куда-то в мышцу, не повредив важный кровеносный сосуд.

Собаки рванулись вперед, как будто в них тоже вонзились стрелы; за ними без понукания помчались лошади. Ральф был на своем любимом гунтере Гриффе. Он ощутил прилив возбуждения, ради которого, собственно, и жил. Ральф подобрался; шею чуть закололо, возникло непреодолимое желание закричать во весь голос – почти как с женщиной; пожалуй, спроси кто его, он вряд ли смог бы ответить, какое ощущение острее и приятнее.

Люди, подобные Ральфу, жили для того, чтобы сражаться. Короли и графы оделяли их титулами лордов и рыцарей, жаловали деревни и земли, дабы они могли обеспечить себя лошадьми, оруженосцами, оружием и доспехами на случай войны. Но войны случались далеко не каждый год. Иногда по два-три года не бывало даже набегов ради наведения порядка на рубежах мятежного Уэльса или варварской Шотландии. А рыцарям ведь требовалось как-то себя занять, чтобы не утратить ни боеспособности, ни, что было едва ли не важнее, кровожадности. Воин должен убивать, и чем сильнее он хочет убивать, тем лучше это делает.

Отсюда и увлечение охотой. Вся знать, от короля и до мелких лордов вроде Ральфа, охотилась при любой возможности: случалось, по несколько раз в неделю. Это доставляло удовольствие и вселяло уверенность в собственной готовности к сражениям. Часто бывая в Эрлкасле, Ральф охотился с графом Роландом и нередко присоединялся к лорду Уильяму в Кастереме, а когда наезжал в свою деревню Уигли, то отправлялся на охоту в близлежащие леса со сквайром Аланом Фернхиллом. Обычно они поднимали вепря. Мяса с диких свиней выходило не очень много, зато на них было хорошо охотиться, потому что вепри отчаянно отбивались. Также Ральф охотился на лис и – реже – на волков. Но лучше всего были олени – ловкие, быстрые, и удача сулила сотню фунтов отличного мяса.

Лорд в упоении погони ощущал под собою коня – мощный круп, могучие мышцы, крепкие копыта. Олениха между тем исчезла за деревьями, но Барли поняла, куда она побежала, и лошади поскакали следом за собаками. В правой руке Ральф держал копье – длинный ясеневый шест с прокаленным острием. Грифф метнулся в сторону и подпрыгнул, лорд пригнулся под нависающими ветвями и качнулся вместе со скакуном, плотнее стиснув конские бока коленями.

В лесу лошади двигались медленнее и постепенно отставали от оленихи, зато собаки, имевшие преимущество, неслись следом и бешено лаяли. Затем на какое-то время все стихло, и охотники не сразу, но догадались, что олениха, выбежав из чащи на тропу, оторвалась от собак. Лошади на тропе припустили, быстро опередили собак, начали нагонять добычу.

Ральф видел, что та слабеет. На боку животного была кровь – значит, один из псов ее все-таки укусил. Олениха шаталась, каждый шаг давался ей с трудом. Спасение оленей – в умении резко метаться из стороны в сторону, а не в длительном беге; эти животные не в состоянии долго бежать на пределе сил.

Лорд настигал добычу, его кровь взыграла. Он покрепче взялся за копье. Необходимо немалое усилие, чтобы вонзить деревянный наконечник в крепкое тело крупного животного: шкура толстая, мышцы тугие, кости прочные. Лучше всего бить в шею и попасть в яремную вену, мимо позвоночника. Значит, нужно приноровиться, изловчиться и ударить быстро и сильно.

Видя, что преследователи рядом, олениха в отчаянии нырнула в подлесок, благодаря чему сумела снова оторваться. Гунтеры замедлили шаг, продираясь через кусты, которые добыча перепрыгивала без труда. Но тут прибежали собаки, и Ральф понял, что животное обречено.

Обычно собаки гнали добычу до тех пор, пока та не ослабевала настолько, что лошади охотников оказывались к ней вплотную, а человек наносил смертельный удар. Но сегодня вышло иначе.

Когда псы и кони почти нагнали олениху, та вдруг опять метнулась в сторону. Молодой Блейд, ретивый, но довольно бестолковый, припустил за нею прямо перед Гриффом. Намет, которым шел гунтер, не позволил Гриффу ни остановиться, ни увернуться, и конь ударил пса могучей передней ногой. Крепкий мастиф весом около семи-восьми десятков фунтов, оказался серьезным препятствием, и конь споткнулся.

Ральфа выбросило из седла, он выпустил из рук копье и сам полетел по воздуху. Больше всего в тот миг он испугался, что конь упадет сверху и раздавит его. Но в последнее мгновение перед приземлением он успел заметить, что Грифф сумел удержать равновесие и остался на ногах.

Охотник рухнул в колючие кусты, больно расцарапав себе руки и лицо; ветви, по счастью, смягчили падение, но Ральф рассвирепел.