Мир без конца

Настоятельница чуть успокоилась. Матильда ходила в монастырскую школу и несколько лет прожила в обители, всегда восхищаясь Керис. Она не станет поднимать шум из-за поцелуя, невольной свидетельницей которого стала.

– Как ты?

– Немножко устала.

Она пошатнулась, и Керис ее поддержала. Младенец заплакал. Мерфин подхватил ребенка и умело стал укачивать.

– Ну-ну, племяш.

Плач перешел в недовольное хныканье.

– Как же ты до нас добралась? – спросила Керис.

– Пришла.

– Из Тенч-холла? С Джерри на руках?

Сыну Тилли было полгода, весил он уже немало.

– Я шла три дня.

– Боже мой! Что-нибудь стряслось?

– Я убежала.

– Ральф не погнался за тобой?

– Погнался, вместе с Аланом. Я пряталась в лесу, пока они не ускакали. Джерри молодец, не плакал.

К горлу Керис подкатил ком.

– Но… – Она сглотнула. – Но почему?

– Мой муж хочет меня убить. – Тилли разрыдалась.

Керис усадила ее, а Мерфин принес вина. Девочке дали выплакаться, потом настоятельница подсела к ней на лавку и обняла за плечи, а Мерфин продолжил укачивать Джерри. Когда Тилли слегка успокоилась, Керис спросила:

– Почему ты так решила? Что натворил Ральф?

Тилли покачала головой.

– Ничего. Просто он так на меня смотрит… Я знаю, он хочет меня убить.

– Как бы я хотел сказать, что мой брат на это не способен, – пробормотал Мерфин.

– Но с какой стати ему злоумышлять против тебя? – недоумевала Керис.

– Не знаю, – глотая слезы, ответила Тилли. – Ральф ездил на похороны дяди Уильяма. Там был законник из Лондона, сэр Грегори Лонгфелло.

– Знаю такого, – сказала Керис. – Умный человек, хоть мне и не нравится.

– После этого все и началось. У меня такое чувство, что это как-то связано с Грегори.

– Ты вряд ли пошла бы с ребенком в такую даль только потому, что тебе что-то почудилось, – возразила настоятельница.

– Понимаю, это звучит дико, но он просто сидит и смотрит на меня с ненавистью. Разве мужчине пристало так смотреть на свою жену?

– Ладно, ты пришла куда надо, – решила Керис. – Здесь ты в безопасности.

– Я могу остаться? – взмолилась Тилли. – Вы не прогоните меня обратно?

– Конечно, нет. – Керис перехватила взгляд Мерфина и поняла, о чем тот думает. С ее стороны опрометчиво давать Тилли такое обещание. Беглецы, конечно, просили убежища в церкви, но женской обители не подобает долго укрывать жену рыцаря от мужа. Более того, Ральф наверняка вправе потребовать себе ребенка – своего сына и наследника. Но все-таки Керис постаралась произнести как можно увереннее: – Ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь.

– О, спасибо.

Про себя Керис взмолилась, чтобы ей удалось сдержать слово.

– Жить можешь в одной из гостевых комнат над госпиталем.

Тилли с беспокойством спросила:

– А если туда вломится Ральф?

– Он не посмеет. Но если тебе так спокойнее, занимай бывшую комнату матери Сесилии за дормиторием.

– Благодарю вас.

Вошла прислужница, чтобы накрыть стол к обеду. Керис предложила Тилли:

– Я отведу тебя в трапезную. Пообедаешь с сестрами, а потом отдохнешь в дормитории.

Она встала, и вдруг у нее закружилась голова. Керис оперлась рукой о стол, чтобы сохранить равновесие. Мерфин, все еще с ребенком на руках, с тревогой спросил:

– Что с тобой?

– Сейчас пройдет, просто устала – ответила Керис… и рухнула на пол.

* * *

У Мерфина душа ушла в пятки. На мгновение он остолбенел. Керис никогда ничем серьезным не болела, никогда не была беспомощной – это она ухаживала за больными, а не наоборот. Он не мог вообразить ее жертвой.

Впрочем, растерянность мгновенно прошла. Подавив страх, Мерфин осторожно вернул ребенка Тилли.

Девочка-прислужница, накрывавшая стол, в ужасе глядела на бесчувственное тело Керис на полу. Мерфин постарался говорить спокойно, но требовательно:

– Беги в госпиталь, скажи, что настоятельница заболела. Приведи сестру Уну. Беги же, скорее!

Послушница убежала. Мерфин опустился на колени возле Керис.

– Ты слышишь меня, любимая? – Он пощупал безвольное запястье, коснулся щеки, приподнял веко. Керис явно была в обмороке.

– Это чума? – спросила Тилли.

– О господи!

Мерфин взял Керис на руки. Он не отличался крепким телосложением, но давным-давно наловчился поднимать тяжести вроде камней или деревянных брусьев. Выпрямившись, бережно положил ее на стол и прошептал:

– Прошу тебя, не умирай.

Он поцеловал Керис в горячий лоб. Ему вспомнилось, что он уже ощутил этот жар, когда они обнимались чуть раньше, однако был слишком возбужден, чтобы забеспокоиться. Может, именно этим вызвана ее непривычная страстность, может, все дело в лихорадке?

Вошла сестра Уна. Мерфин так обрадовался ее появлению, что у него на глазах выступили слезы. Уна была молода, завершила послушничество всего год или два назад, но Керис высоко ценила ее способности и собиралась со временем доверить ей управление госпиталем.

Уна, закрыв лицо полотняной маской и завязав узел на затылке, потрогала щеки и лоб настоятельницы и спросила:

– Чихала?

– Нет, – ответил Мерфин, вытирая глаза. Он был уверен, что обратил бы внимание: все знали, что чихание – зловещий признак.