Мир без конца

Лишнее доказательство того, насколько коварен Филемон. Она могла убедиться в этом минувшей ночью. На все вопросы епископа Анри у Филемона находился убедительный ответ. Чем он может оправдать то обстоятельство, что бежал из аббатства и укрылся в обители Святого Иоанна-в-Лесу? Тем, что монастырь пребывал на грани истребления и спасти его можно было только бегством, ведь даже присловье такое есть: «Уходите как можно раньше, как можно дальше и надолго». Все соглашались, что это по-прежнему единственный надежный способ избежать чумы. Ошибка братьев заключалась исключительно в том, что они покинули Кингсбридж слишком поздно. А почему никто не удосужился известить епископа? Увы, но Филемон, как и остальные братья, подчинялся распоряжениям приора Годвина. Почему он бежал из обители Святого Иоанна, когда чума настигла монахов и там? Дело в том, что Господь призвал его на служение в Монмуте, и настоятель Кингсбриджа дал ему позволение уехать. Но почему брат Томас не только не подтверждает наличие такого разрешения, но и, напротив, отрицает это? Видите ли, монахам не сообщали об этом решении приора, дабы не возбуждать зависть. Тогда почему Филемон покинул Монмут? А он встретил монаха Мердоу, который сказал, что Кингсбриджское аббатство нуждается в нем; его вело само Провидение, не находите?

Сама Керис пришла к следующему выводу: Филемон бегал от чумы до тех пор, пока не догадался, что принадлежит к числу тех немногих счастливчиков, которых зараза не берет. А затем, узнав от Мердоу, что Керис живет с Мерфином во дворце приора, тут же сообразил, как вернуть утраченное положение. Бог тут ни при чем.

Но епископ Анри поверил в историю Филемона. Тот же старательно изображал смирение и бессовестно подхалимничал. Анри его не знал и не сумел разглядеть его суть.

Оставив Филемона во дворце, Керис прошла в собор и поднялась по длинной и узкой винтовой лестнице северо-западной башни. Мерфин работал на чертежном настиле при свете, падавшем в высокие северные окна.

Она с интересом всмотрелась в чертежи. Ей всегда казалось, что понимать их очень трудно. В воображении зрителя тонкие, процарапанные в штукатурке линии должны превратиться в толстые каменные стены с окнами и дверьми.

Мерфин выжидательно глядел на нее, пока она изучала чертеж: очевидно, ждал похвалы и восторга.

Но Керис рисунок попросту смутил. Он вовсе не походил на госпиталь.

– Но ты… начертил крытый двор!

– Именно. Почему госпиталь обязательно должен быть длинным и узким, как церковный неф? Я просто разместил палаты по прямоугольнику.

Она представила себе траву в центре прямоугольного строения, двери, ведущие в комнаты на четыре-шесть больных, монахини переходят из одной комнаты в другую под крышей…

– Это здорово! Я бы никогда не додумалась до такого! Просто замечательно.

– Во дворе ты сможешь посадить травы, там будет много солнца, а ветер задувать не станет. Посредине поставим фонтан с чистой водой, она заодно потечет в отхожее место на юг, а оттуда в реку.

Керис крепко поцеловала Мерфина.

– Ты просто молодец!

Тут она вспомнила, что пришла с дурными новостями.

Заметив, что она поникла, Мерфин спросил:

– Что случилось?

– Придется освободить дворец. – Керис пересказала свой разговор с Филемоном и объяснила, почему уступила. – Я предвижу более серьезные столкновения с Филемоном и не хочу упираться в малом.

– Разумно, – ответил Мерфин. Его тон был ровным, но по лицу было понятно, что он разозлился. Он уставился на чертеж, хотя думал явно о другом.

– И еще кое-что. Раз уж мы всем твердим, что жить нужно правильно – соблюдать порядок на улицах, вести привычную семейную жизнь, не устраивать пьяных оргий, – то должны сами подать пример.

Он кивнул.

– Настоятельница живет с любовником – уж куда как противоестественно. – Вновь ровный голос не соответствовал гневному выражению лица.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже.

– Но мы не можем рисковать всем – твоей башней, моим госпиталем, будущим города.

– Нет. Но мы жертвуем своей жизнью.

– Не совсем так. Перестанем спать вместе, хоть и больно, но будем часто встречаться.

– Где?

Керис пожала плечами.

– Хотя бы здесь. – Озорно сверкнув глазами, она отошла от Мерфина, медленно задрала подол и встала над отверстием в полу, ведущим на лестницу. – Никого не видно.

Подол поднялся до пояса.

– Мы услышим, если кто-то придет. Дверь внизу сильно скрипит.

Керис нагнулась, притворяясь, будто смотрит на лестницу.

– Скажи, ты замечаешь что-нибудь необычное со своего места?

Мерфин довольно хмыкнул. Своей игривостью она без труда усмирила его гнев.

– Я вижу, что кое-кто мне подмигивает. – Он ухмыльнулся.

Керис пошла к нему, не опуская подола, и торжествующе улыбнулась.

– Сам видишь, нам ни к чему отказываться от всего.

Он сел на табурет и притянул ее к себе. Она оседлала его бедра, устроилась поудобнее.

– Лучше подумай насчет соломенного тюфяка. – Ее голос сочился вожделением.

Он уткнулся носом в ее грудь.

– А как я это объясню? Кому нужен тюфяк на чердаке каменщиков?

– Скажешь, что инструменты лучше хранить на чем-то мягком.

* * *