Мир без конца

Рядом с ней стояли двое племянников Мерфина, сыновья графа Ральфа: тринадцатилетний Джерри и десятилетний Роли. Оба учились в монастырской школе, жили при аббатстве, но свободное время проводили преимущественно с Мерфином и Керис в их доме на острове. Рука Мерфина по-отечески покоилась на плече Роли. Всего три человека на свете знали, что мальчик ему не племянник, а сын: сам Мерфин, Керис и мать мальчика Филиппа. Мерфин старался не выказывать любви к Роли, не давать тому поблажек, но скрывать истинные чувства было трудно, и он искренне радовался, когда Роли узнавал что-то новое или чего-то добивался в школе.

Керис часто думала о ребенке, которого зачала от Мерфина и от которого избавилась. Ей всегда казалось, что родилась бы девочка. Сейчас она была бы взрослой женщиной, в двадцать три-то года, возможно, вышла бы замуж и завела своих детей. Эта мысль словно разбередила старую рану – болезненную, но такую, с мучениями от которой давно свыклась.

Служба закончилась, и все вышли из собора. Мальчиков, как всегда, пригласили на воскресный обед. Мерфин снаружи остановился и обернулся, чтобы посмотреть на башню, что возвышалась над храмом.

Пока он разглядывал почти законченную постройку и хмурился, подмечая что-то, заметное лишь ему одному, Керис любовалась мужем. Она знала его с одиннадцатилетнего возраста, а любила почти с тех самых пор. Ему исполнилось сорок пять. Рыжие волосы отступали ото лба и обрамляли голову этаким курчавым облаком. Левую руку он прижимал к телу после того, как на него упал с лесов небольшой резной каменный карниз, который выронил растяпа-каменщик. Лицо же Мерфина сохраняло то мальчишеское выражение, которое привлекло десятилетнюю Керис в День Всех Святых треть столетия назад.

Она тоже повернулась к башне. Та возносилась точно над средокрестием и была шириной ровно в два пролета нефа, тогда как весь ее вес принимали на себя могучие опоры, пристроенные к углам трансептов снаружи; эти опоры покоились на новом фундаменте. Башня выглядела невесомой, воздушной, сквозь стройные колонны и множество окон в ясную погоду виднелось голубое небо. Квадратный верхний ярус для установки шпиля заключили в строительные леса.

Опустив взгляд, Керис увидела шедшую к ней сестру. Элис была старше всего на год – ей исполнилось сорок пять, – но всегда казалось, что она принадлежит к предыдущему поколению. Ее муж Элфрик умер от чумы, и Элис осталась вдоветь, причем сделалась какой-то поблекшей, как если бы считала, что именно такой полагается быть вдове. Много лет назад сестры рассорились из-за отношения Элфрика к Мерфину, но со временем острота взаимной враждебности притупилась; правда, в голосе Элис, когда она поздоровалась, все равно слышалась обида.

С нею была падчерица Гризельда, всего на год моложе мачехи. Рядом с матерью шагала шестнадцатилетняя дочь Гризельды Петранилла, а над обеими возвышался внук Элис Мерфин Безотцовщина, верзила с напускным обаянием – точь-в-точь его отец, давным-давно исчезнувший Терстан. Этот парень ничуть не походил на Мерфина-строителя, в укор которому его так назвала Гризельда.

Дело Элфрика после его смерти перенял муж Гризельды Гарольд-каменщик. Мерфин называл его посредственным строителем, но Гарольд преуспевал, хотя и лишился монополии на работы в аббатстве, благодаря которым когда-то разбогател тесть.

Он сказал, обращаясь к Мерфину:

– Говорят, ты собираешься ставить шпиль без опалубки.

Керис поняла суть вопроса. Опалубка представляла собой деревянный остов, который удерживал кладку на месте, пока сох строительный раствор.

– Шпиль-то узкий, – ответил Мерфин. – На что ставить опалубку?

Он говорил вроде бы вежливо, но уже по краткости ответа Керис могла сказать, что муж недолюбливает Гарольда.

– Я бы поверил тебе, будь он круглым.

Это Керис тоже поняла. Круглый шпиль возводили, выкладывая каменные круги, ряд за рядом, каждый чуть уже нижнего. В таком случае опалубка не требовалась, камни поддерживали друг друга и не выпадали, поскольку плотно прижимались один к другому. Но для конструкции с углами этот способ годился.

– Ты же видел чертежи, – отозвался Мерфин. – Это восьмиугольник.

Угловые башенки на макушке квадратной башни смотрели наружу, как бы помогая взгляду, который двигался вверх, от подножия к сужающемуся шпилю. Этот прием Мерфин подсмотрел в Шартре, но он был полезен только при восьмиугольном основании.

– Так как же ты собираешься ставить восьмиугольник без опалубки? – уточнил Гарольд.

– Подожди и увидишь. – С этими словами Мерфин отошел.

Когда шли по главной улице, Керис спросила:

– Почему ты не рассказываешь людям, как думаешь ставить шпиль?

– Чтобы меня не выгнали. Когда строили мост, я проделал самую сложную часть работы, и от меня тут же избавились и взяли кого подешевле.

– Да, помню.

– А сейчас они этого не могут сделать, поскольку никто не знает, как ставить шпиль.

– Тогда ты был молод, а теперь олдермен. Никто не посмеет тебя выгнать.

– Наверное, нет. Но приятно осознавать, что никто не сможет этого сделать.