Мир без конца

По возвращении домой Керис объяснила, как намерена поступить.

– Наверняка найдутся противники, – предупредил он. – Твои меры слишком решительны. Те, кто не лишился в прошлый раз родных и друзей, могут счесть, будто они неуязвимы. Они станут твердить, что у страха глаза велики.

– Потому я и прошу тебя мне помочь.

– Тогда давай поделим возможных противников и будем разбираться с каждым по отдельности.

– Ладно.

– Нужно уломать три компании – гильдию, монахов и сестер. Давай начнем с гильдии. Я созову собрание, но Филемона приглашать не стану.

Гильдия теперь собиралась в новом большом каменном здании Шерстяного дома на главной улице, где можно было вести дела даже в непогоду. Построили его на прибыль от торговли кингсбриджским алым сукном.

Перед заседанием Керис и Мерфин встретились отдельно с каждым из видных торговцев, чтобы заручиться их поддержкой и согласовать действия. Олдермен издавна следовал правилу никогда не созывать встречу, если не уверен в ее исходе.

Керис направилась к ткачихе Медж.

Та все-таки вышла замуж, ко всеобщему удивлению, очаровав крестьянина, такого же пригожего, как ее первый муж, и на пятнадцать лет моложе. Его звали Ансельм, и он как будто обожал Медж, пусть та и располнела пуще прежнего и прикрывала седые волосы разными причудливыми шапочками. Еще удивительнее было то, что она в свои сорок с лишним родила здоровую дочку по имени Сельма, которой недавно стукнуло восемь и которая посещала монастырскую школу для девочек. Материнские заботы нисколько не мешали Медж заниматься делами, и она по-прежнему правила на рынке кингсбриджского алого сукна, а муж ей помогал.

Медж по-прежнему занимала большой дом на главной улице, куда они с Марком переехали на первую прибыль от ткачества и крашения сукна. Керис застала их с Ансельмом на переполненном складе на первом этаже, где они пытались найти место для партии красного сукна.

– Запасаюсь на ярмарку, – объяснила Медж.

Керис подождала, пока она пересчитает и примет товар, а затем они с Медж пошли наверх, оставив Ансельма в лавке. Войдя в гостиную, Керис живо вспомнила тот день тринадцать лет назад, когда ее позвали к Марку – первому, кто заболел чумой в Кингсбридже. Вдруг стало очень грустно.

Медж заметила, как изменилось выражение ее лица.

– Что такое?

От женщин нельзя скрыть того, на что обычно не обращают внимания мужчины.

– Я пришла сюда тринадцать лет назад, когда заболел Марк.

Медж кивнула.

– Так началась худшая пора моей жизни, – сказала она совершенно спокойно. – В тот день у меня были прекрасный муж и четверо здоровых детей. Через три месяца я осталась бездетной вдовой, не имея средств к существованию.

– Дни скорби, – проговорила Керис.

Медж подошла в шкафу, где стояли кружки и кувшин, но не стала предлагать Керис вина, а воззрилась на стену.

– Хочешь, я скажу тебе кое-что странное? После их смерти мне было трудно произносить «Аминь» после молитвы. – Она откашлялась и заговорила тише: – Понимаешь, я знаю латинские слова молитвы, отец научил. Fiat voluntas tua. Да будет воля Твоя. Я не могла этого сказать. Господь забрал мою семью, это была просто пытка, и я не могла смириться. – От воспоминаний у нее на глазах выступили слезы. – Я хотела вернуть своих детей. Да будет воля Твоя. Знаю, что попаду в ад, но я до сих пор не в силах сказать «Аминь».

– Чума вернулась, – проронила Керис.

Медж пошатнулась и схватилась за шкаф. Ее крупное тело вдруг словно одрябло, с лица пропала уверенность, и она в мгновение ока резко постарела.

– Нет, – прошептала она.

Керис пододвинула скамью, усадила Медж и взяла за руку.

– Прости, что я тебя расстроила.

– Нет, – повторила Медж. – Она не могла вернуться. Я не могу потерять Ансельма и Сельму. Я этого не вынесу. Не вынесу.

Ее лицо настолько побледнело, черты настолько исказились, что Керис даже испугалась, не случился ли с Медж удар. Она налила вина из кувшина, протянула кружку хозяйке, та механически выпила, и некоторое время спустя ее щеки порозовели.

– Сейчас мы знаем немного больше, – утешила Керис. – Будем сражаться.

– Неужели? Это как же?

– Потому я к тебе и пришла. Ты оправилась?

Медж наконец-то посмотрела Керис в глаза.

– Поборемся, – сказала она. – Конечно, поборемся. Говори, что надо делать.

– Нужно запереть город. Закрыть ворота, поставить дозорных на стены, никого не впускать.

– Но людям нужно питаться.

– Пусть запасы привозят на остров Прокаженных. Мерфин станет посредником, будет расплачиваться с поставщиками. Он перенес чуму, а дважды вроде бы никто не заболевает. Торговцы будут оставлять еду на мосту, а когда они уйдут, горожане заберут снедь.

– А выйти из города будет можно?

– Да, но вернуться – нельзя.

– А как же шерстяная ярмарка?

– Это, наверно, самое трудное. Ее придется отменить.

– Но кингсбриджские купцы потеряют сотни фунтов!

– Это лучше, чем умереть.

– Если мы сделаем по-твоему, чума не придет? Моя семья выживет?

Керис помедлила, уговаривая себя не поддаваться соблазну утешительной лжи.