Мир госпожи Малиновской

– Так вот, думаю, что у меня слишком чувствительные нервы, чтобы выносить такую компанию. И прошу тебя, на будущее избавь меня от визитов к Шуберту. Его и так по горло будет в конторе… Как могли подобному человеку, не имеющему представительности и лоска, без всякой элегантности, доверить такой пост, такое высокое положение! Нет, моя дорогая. Мне нет дела, золотое у него сердце или бриллиантовое. От людей, с которыми общаюсь, требую того же, чего и от себя: хорошего воспитания, прекрасных манер и добропорядочности.

Богна еще попыталась объяснить ему разницу между требованием от людей внешних, приятных тебе форм поведения и поиском их внутренних ценностей, но он не желал слушать.

В любом случае она утешилась тем, что у него оказалось достаточно такта, чтобы не выдать своего недовольства. И, как бы там ни было, во время визита к Шуберту он добился симпатии директора и сумел предстать в хорошем свете. А это уже немало.

На следующий день они проведали тетку Сименецкую, где просидели едва полчаса, поскольку все проходило очень официально. Тетка своим тоном, манерой обращаться и даже тем, как смотрела на них, настолько четко подчеркивала разницу между Богной и Эваристом, что Богна и сама чувствовала себя задетой и боялась, что Эварист обидится. Как же хорошо она знала вежливо-ледяной тон тетки, ее округлые фразы и почти наглые вопросы, которыми она всегда «развлекала» тех, кого хотела убедить, что их присутствие в ее обществе – почти случайность! К счастью, пришла Дина и кое-как спасла ситуацию, заняв Эвариста беседой о гольфе. Лола сидела молчаливая, и в ее огромных серых глазах, обращенных на Эвариста с каким-то неприятным упрямством, поблескивали искорки иронии. Она отвечала на вопросы матери короткими «да, мама», «нет, мама» и, казалось, радовалась атмосфере, которая едва ли не подавляла Богну. Чопорный Альфред подал кофе, которого, впрочем, никто не коснулся. Эварист сидел как на иголках. Когда они наконец вышли, Богна, ожидая взрыва дурного настроения мужа, сказала:

– Не понимаю, что это с тетей. Должно быть, она чем-то расстроена. У нее всегда бывает довольно мило. Вот увидишь, как все изменится, когда сблизишься с ними.

Она говорила неправду. Действительно, в доме тетки Сименецкой она чувствовала себя прекрасно, но знала, что сегодняшнее настроение было вызвано исключительно Эваристом, чего он не мог не заметить. Однако, к ее удивлению, все оказалось иначе.

– Конечно, – кивнул Эварист. – Мне очень этот дом понравился. Твоя тетка – настоящая дама. Именно таких я и люблю. Ну и шик! Дворец, а не жилище. Сразу видно, что там вся аристократия бывает. В прошлую зиму я однажды вечером проходил по проспекту Роз и видел, какие машины стоят у их дома. Только лимузины люкс… Конечно, было очень приятно…

Вечером того же дня он спросил:

– А это принято в высшем свете, чтобы с мужем кузины были на «вы»?…

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась она. – Это вопрос обстоятельств.

– Но мы ведь будем там бывать?

– Естественно.

– Как полагаешь, эта твоя тетка… Я ей понравился?

– Любимый, – неискренне рассмеялась Богна. – Да ей же уже шестьдесят!

– Я не в том смысле! Полагаю, что произвел на нее позитивное впечатление. Она была со мной весьма вежлива. Правда?

Богна взглянула на него с подозрением, но поняла, что он говорит от души. Такая невнимательность Эвариста ранила ее, и она сказала:

– Наверняка. Но от нее не следует ожидать особой приветливости. Впрочем, возможно, это изменится.

– Она говорила что-то обо мне? – обеспокоился он.

– Не обязательно. Просто, знаешь, она порой умеет быть более милой.

– Чудесная женщина, – решил он искренне. – Да и мадемуазель Дина весьма мила. Не понимаю, отчего она выходит за Карася. Такой высокомерный мужик, а к тому же – гол как сокол. Сколько у нее приданого?

– Не знаю, что-то около миллиона.

– Фью? – присвистнул он. – Миллион?! Черт побери! Подумать только, а поймал все господин Карась. Кто он, собственно, такой? Редактор. Разве это позиция?

– Он чудесный критик и очень умный, очень привлекательный человек. Ты ведь его знаешь.

– Знаю. Страшный, как ночь, почти лысый, и у него глупое выражение лица. И такой-то получит в свои лапы миллион. Счастье – слепо. Да… слепо… – Он задумался и добавил: – А мадемуазель Лола такая скромница.

– Лола?

– Да. Вечно молчит. Как видно, стесняется присутствия матери. Госпожа Сименецкая наверняка крепко держит их в узде. Очень элегантные девушки. Что значит происхождение и деньги! Моя дорогая, не переживай. Я еще себя покажу. Вся жизнь впереди. Не переживай.

– Но я и не переживаю, – смеялась Богна. – А денег у нас достаточно. Скажи, чего нам не хватает?…

– Ну, допустим… Хотя пара сотен тысяч пригодилась бы. А у Лолы тоже такое приданое?

– Да.

– И ты ничего мне не говорила. Когда я встретил ее у тебя, думал, что они богатые, но чтобы настолько! И, знаешь, может, мне кажется, но у тебя они были какими-то менее официальными. Наверняка мать крепко держит их в узде, – повторил он.