Мир и война в жизни нашей семьи

У Туруты. Через некоторое время Рачинская нашла знакомого ей хозяина недалеко от Калварии, который согласился взять меня с семьей в качестве работника. Хозяин, фамилия его Турута, имел хозяйство не очень большое, но сам работать не любил, а большую часть времени или проводил в Калварии, или ездил в другие местечки. Всё время что-то продавал, покупал. Очень любил выпить. Постоянно строил планы, что он скоро поведет свое хозяйство по-другому, по-новому, что скоро он разбогатеет. Жена у него была полька. Женщина красивая, но очень злая. С хозяином то и дело ругалась.

Переход мой к хозяину был оформлен через полицию. Всё оформление производилось без меня. Это сделал мой новый хозяин Турута. Когда он меня привез к себе, то я увидел у него еще одного работника. Им оказался Иван Иванович Иванов. Его выпустили из тюрьмы в тот же день, что меня, а забрал из Мариампольской тюрьмы Турута. Иван Иванович у Туруты уже освоился. Подладился под хозяйку. Делал ей заискивающие комплименты. Парень он был молодой, интересный. После тюремного голодания успел уже поправиться. Хозяин часто отсутствовал. На Ивана Ивановича хозяйка стала посматривать с вожделением. Иван Иванович не терялся.

На другой день Турута захватил меня в Калварию. Там он через полицию оформил к себе в работницы и Веру.

И вот мы опять вместе.

Хозяин рано утром уезжает из дома, а иногда и не ночует дома, задерживается в Калварии или еще где. Хозяйка Ванда рано утром будит нас. Вера доит коров. Я что-либо убираю по двору. До завтрака мы успеваем изрядно наработаться. Перед завтраком Вера забегает в дом разбудить и одеть Люсю. После завтрака опять работа. Поздняя осень. С поля колосовые уже убраны. Начинаем молотить. Молотим цепами. Хозяйка заставляет молотить и Веру. Ей это делать тяжело. Беременность уже заметна по наружности. Хозяйка это видит, но предпочтения и сочувствия никакого. Если Вера задержалась с Люсей, долго ее одевает, то хозяйка начинает кричать, что она долго ковыряется: «Какая советская барыня!» В общем, хозяйка Веру невзлюбила. Есть (вальчить) давала мало, а работать (дирбать) заставляла много. Хозяйка становится всё злее и злее. Повседневные упреки, что мы ее объедаем, становятся невыносимыми. Вера почти всё время плачет. Днем к Люсе не может подойти. Хозяйка, как только увидит, что Вера подошла к Люсе, тут же начинает кричать: «Что ты с ней занимаешься? Какая барыня (пани)! Работать надо!».

Мы с Верой можем поговорить только ночью. И решили мы, что Вере надо опять проситься в лагерь. Там хотя и голодно, и тесно, но там свои люди, советские. Там людей объединяет общее горе, общие интересы. Там люди сочувствуют друг другу.

И Вера опять в лагере. Мне иногда удается ей кое-что передать из еды. В приобретении еды мне помогает Иван Иванович. Хозяин Турута как человек вроде бы и ничего. На словах против русских вроде бы и не стоит, даже как будто сочувствует. Но хозяйка, наверное, тоже очень заражена мыслью быть богатой пани. И без работы посидеть не даст. Всё время смотрит, работой обеспечивает вдоволь. За день я уставал очень сильно. И как только добирался до постели, тут же крепко засыпал. А поздно ночью приезжает хозяин. Хозяйка будит и заставляет убрать повозку. Только уберешь, пьяный хозяин пристает с разговорами: «Товарища Зубков, тафай поговорим». Тут до невозможности хочется спать, а должен что-то хозяину отвечать, поддерживать его пьяный бред.

Ночные разговоры становятся всё чаще и чаще. А рано утром хозяйка будит: «Довольно дрыхнуть! Надо работать». Днем устаю и ночью не сплю. Вере и Люсе передать ничего не удается. Жить у Туруты становится невмоготу.

Как-то разговорился с хозяином соседнего хутора. Он меня спросил, как живу, как хозяева. Он Туруту, конечно, знал лучше меня. И рассказал мне, что у него никогда работники не уживались. Посочувствовал мне и спросил, не хочу ли я перейти к нему. Я ответил, что не возражал бы. Предполагал, что хуже всё равно не может быть. Переход состоялся. Новый хозяин Веру взять также не согласился. Иван Иванович остался у Туруты. Турута иногда брал его в свои поездки в Калварию, а иногда они ездили и в Мариамполь.

Земля, как говорят, полна слухами. И несмотря на то, что всех русских из Мариампольской тюрьмы разбросали по разным хуторам, очень отдаленным друг от друга, мы всё же какими-то путями о многих знали – кто где и как живет.

Алексей Павлович был направлен к кузнецу в Мариамполь. Ему удалось через владельца кузницы снять комнатку, и он забрал из лагеря Тосю с сыном к себе.

В Мариамполе. Воссоединение с семьей. Борьба за выживание. В одну из поездок в Мариамполь Иван Иванович договорился с владельцем кузницы, что он возьмет меня для работы в кузнице.