Мир и война в жизни нашей семьи

В Мариамполе и в ближайших к нему хуторах оказалось что-то около 30 советских семей, гражданских и военных. Семьи военных были без мужчин, только женщины с детьми. Некоторые семьи жили в довоенных квартирах. Некоторые из довоенных квартир выселились. Они жили, кто как мог устроиться. Две семьи военных: одна из них из Белоруссии в составе пяти человек – старухи, ее дочери, жены старшины, и трех маленьких ребят (старшему лет 5 и младшим двойняшкам по 2 года), вторая семья – жена капитана с малолетней дочкой, устроились на окраине Мариамполя в еврейском полуразвалившемся домике. Они другим русским говорили, что очень боятся жить одни в этом доме без мужчин. И вот мы перебрались в Мариамполь. Поселились с этими двумя семьями. Дом состоял из кухни и двух комнат. Одна маленькая комната (около 5 кв. м), отгороженная тесовой перегородкой от большей. В маленькой комнате одно оконце, в большой два и на кухне одно. В маленькой комнатке железная койка, столик и два стула. В большой мебели никакой. На кухне стол и лавка.

Рядом с домом тесовый сарай. При доме небольшой участок земли – сотки две. За домом поле. Впереди односторонняя улица из одноэтажных домиков частных владельцев-литовцев. Некоторые из них работали на железной дороге и на сахарном заводе.

В маленькой комнате размещалась жена капитана с дочкой. Мы устроились в углу большой комнаты, в которой спала также и белорусская семья. Женщины приняли нас хорошо. «Теперь, – говорят, – у нас есть мужчина. Бояться уже нечего». Женщины, так же как и мы, были безо всякого имущества, и неизвестно, на что они существовали. Может быть, и оставались у них кое-какие сбережения, но они были быстро израсходованы.

Я стал работать в кузнице. В ней уже работали Кривошеин и Сафонов Николай. Он также сидел с нами в тюрьме в Мариамполе. У него была жена и малолетняя дочка. Жил он в семье у бедного литовца по фамилии Волигура в отдельной пристройке. Волигура со старухой занимал вторую половину. У них был один взрослый сын. При советской власти он служил милиционером, и когда началась война, бежал. И родители не знают, где он и вообще жив ли.

В кузнице мы занимались изготовлением скребниц (расчесок для лошадей). Каждый из нас в совершенстве овладел всеми операциями по изготовлению отдельных частей скребницы и сборке ее. (Процесс изготовления опишу как-нибудь на досуге. Знаю в совершенстве и могу организовать производство скребниц.) Производство было налажено, и мы, наверное, изготовили столько скребниц, что их хватит для всех лошадей Литвы на несколько десятилетий. Изготовили скребниц слишком много. Хозяин затоварился. Нет сбыта. Мы оказались безработными. Наступила зима. Стали искать случайного заработка.

Каждое воскресенье все взрослые советские граждане, проживающие в Мариамполе и вблизи расположенных хуторах, должны приходить в полицию на регистрацию. Здесь я встречал многих русских, с которыми сидел в тюрьме, а кроме того, познакомился и с другими. При встречах мы делились новостями, интересовались ходом военных действий и жизнью каждого. Жизнь у всех безрадостная. Не жизнь, а жалкое существование. Выхода мы не видели и надежд на улучшение существования не питали. Фронт проходит далеко. Наши начали давать ощутительный отпор немцам. Но всё же немец продвигается вперед. Война окончится нескоро. Нашим тяжело. Наши пограничные части, видно, полностью разгромлены. Но поднялся весь народ, и немец завяз. Тем не менее сил у немца много. Всё давно настроено на военный лад. Вся Европа работает на фашизм. Наше положение безвыходное. В Каунасе, говорят, находится большой лагерь военнопленных. Люди там мрут, как мухи. Бывают побеги, но истощенные люди бежать не могут. Немцы призывают молодых литовцев ехать в Германию (пока добровольно) на военные заводы, обещают большие заработки и хорошее питание. Добровольцев единицы.

Познакомились с семьей Шувалова Петра Тимофеевича. Он зоотехник. Жена его, Серафима Матвеевна (еврейка), агроном. Приехали в Литву на работу из Луховицкого района Московской области. Петр Тимофеевич – чуваш. У них двое ребят 8 и 6 лет. Живут на квартире у прежнего хозяина. Он их пока не выгоняет. Как видно, хороший человек. Петр Тимофеевич знает кое-кого из литовцев. Через соседей и хозяина он находит заказчиков на пилку дров.

Мы работаем бригадой. Я, Кривошеин, Сафонов, Шувалов. Двое пилят, один колет, один укладывает. Для разнообразия труда и нагрузки попеременно меняемся. Дело наладилось. Производительность повысилась. Но заказчиков всё меньше и меньше. Работы мало.

Объявлен набор на сахарный завод. Работаем на мойке сахарной свеклы. Выгружаем свеклу в бетонный канал с водой.

Кончилась работа. Опять без работы. Иногда находим работу у хуторян.