Мир и война в жизни нашей семьи

На дороге мы работали группой человек 15. За старшего у нас был местный русский Артамонов. Он хорошо говорил и по-русски, и по-литовски, и по-немецки. Он вел на нас табель. При немцах он на нас покрикивал. Без них же говорил нам, что мы должны создавать видимость работы. Очень часто он нам передавал новости военных событий. Немцы иногда с ним откровенничали.

Нам выдали расчетные книжки. В конце каждого месяца книжки собирал Артамонов и передавал немцам для расчета. Деньги с расчетными книжками затем раздавал нам он же. Однажды после выдачи расчетных книжек, придя на дорогу, мы Артамонова не увидели. За старшего нас повел другой литовец. Он сказал нам, что Артамонов арестован. Через несколько дней мы узнали подробности ареста Артамонова. Во дворе военной комендатуры обнаружили листовки на немецком языке. Среди листовок валялась расчетная книжка одного литовца из нашей бригады. По расчетной книжке нашли ее владельца. Он был тут же арестован. Оказалось всё же, что он к листовкам никакого отношения не имел. И как от него ни добивались, как ни допрашивали, убедились, что он совершенно аполитичен. Когда показали ему его расчетную книжку как доказательство того, что он причастен к листовкам, он вспомнил, что книжку несколько дней тому назад у него забрал Артамонов. Случилось так, что книжку Артамонов положил в карман. И когда ночью пошел бросать в комендатуру листовки, которые тоже положил в карман, то вместе с листовками выбросил случайно и расчетную книжку. (Он забыл, что расчетная книжка лежала у него в кармане.) Такая нелепая случайность привела хорошего товарища в тюрьму. У нас об Артамонове было хорошее мнение, но что он коммунист, мы не знали.

Работая на дороге, мы в какой-то степени имели представление о военных событиях. Мы видели, что у немцев уже не такой бодрый вид, как в первые дни войны. Они надеялись на блицкриг. У них не было даже теплой одежды. Зимой они стали надевать по две шинели. Шинели у них из тонкого сукна и без ватных подкладок. На посту они на ноги поверх ботинок стали надевать подобие бот. Но боты эти были сплетены из ржаной соломы. Петь немцы уже перестали, и очень были озлоблены за неудачи на фронте. На фронт начали отправлять всех способных держать винтовку. В тылу остались только старики и инвалиды.

Для работы на заводы и в сельское хозяйство стали привлекать население с оккупированных территорий. Литовцам немцы внушали, что они их освободили от советской тирании, от большевизма и что они их друзья. Поэтому литовцы должны активно помогать немцам в борьбе с большевиками. Немцы призывали литовскую молодежь добровольно ехать на работу в Германию, где будут хорошо жить и много зарабатывать. Нашлись отдельные личности, которые поверили немецкой агитации и выехали в Германию. Немецкие газеты, а также литовская газета продолжали призывать ехать добровольно в Германию. Но желающих было мало, а вернее, совсем не находилось. В литовской газете стали печатать письма к родным из Германии от уехавших туда добровольцев. Несмотря на строгую цензуру, из этих писем можно было понять, что живут эти добровольцы в Германии несладко. Например, в письме описывается, как они питаются. Молодой человек пишет матери, что он съедает по две миски капусты (т. е. щей), а дома он съедал только по одной. Значит, делай вывод, что капуста без мяса. Он пишет, что очень вкусная брюква, а в Литве он ее никогда не ел. Она выращивалась на корм скоту.

Петр Тимофеевич Шувалов как-то быстро освоил литовский язык. Перед войной он дело имел с гражданскими лицами и общался с литовцами, а теперь стал покупать литовскую газету и хотя не всё, но смысл понимал. Он нам стал сообщать военные сводки. Конечно, читать надо было между строк, так как газеты врали. По сводкам можно было судить, что немцы не несут никаких потерь, а уничтожают русских тысячами и тысячами. Откуда только у русских берутся эти тысячи?

Говорят, в Каунасе бежит один литовец в конце 1941 г. и кричит: «Ура! Ура!». Его спрашивают: «В чем дело?». А он говорит: «Война кончилась». Ему говорят: «Как кончилась, когда еще немцы не взяли ни Ленинграда, ни Москвы?» – «Ну и что ж, что не взяли. Советских войск-то уже нет». – «Как же нет, а кто же мешает тогда войти немцам в эти города и справлять парад Победы? Почему же тогда Гитлер не едет на белом коне?» – «Не знаю, не знаю, кто их туда не пускает. Я с первого дня войны веду, согласно официальным сообщениям в газетах, подсчет русских потерь. И по этим данным, выходит, что русские потеряли уже около 100 миллионов солдат, а у них всего населения 170 миллионов. Осталось 70 миллионов. Это старики, старухи и дети. Они же не могут воевать против отборных арийцев». Говорят, что этого литовца сочли сумасшедшим.