Мир и война в жизни нашей семьи

На нас немецкая пропаганда не действовала. Вернее, действовала в противоположную сторону. Она, эта немецкая пропаганда, злила нас. В нас еще больше развивалась ненависть к фашизму. Мы еще больше становились патриотами своей страны – своей Родины. У каждого здравого человека развивается эта любовь к своим людям, к своей Родине. Все начинают сильно любить то, что теряют.

Самое дорогое – это Родина. На Родине всё родное. Там не только живут родные. Там родная земля, родной дух. Какие бы ни были трудности, дома они легче переносятся. Дома стены помогают. Любовь к Родине – это естественная потребность всего живого. Родина – это то, что тебя родило. Любовь к Родине. Это чувство рождается с нами вместе. Люди, у которых нет естественной любви к Родине, – это уроды. Нормальный человек не может не любить Родину.

Общаясь с литовцами, мы видели, что всё большее и большее количество литовцев нам сочувствует. Если в первые дни войны когда кто-либо из нас, заходя в магазины, обращался к продавцу или хозяину лавочки по-русски, то очень часто литовцы с ехидством и злостью говорили: «Сакик литовишки» (‘Говори по-литовски’), «Руссишк айк к Сталину» (‘Русские, идите к Сталину’) или еще что-нибудь в таком же роде. И никогда уже, как это было до войны, не говорили по-русски. Затем, через некоторое время, когда немцы уничтожили в Литве всех евреев, когда стали усиленно призывать литовскую молодежь ехать в Германию на работу строить «новый порядок», а за это сулили большие деньги и хорошую – сытую и веселую – жизнь, и когда от этой молодежи из Германии стали приходить письма к родным, по содержанию писем, несмотря на строгую цензуру, всё же между строк можно было понять, что посулы не оправдались, что молодежь обманута. Немцам просто требовалась дешевая рабочая сила и больше ничего. В письме, например, написано, что «питаемся мы хорошо», что в столовой первого можно съедать, сколько хочешь, что, оказывается, суп из брюквы – это очень вкусная еда. Конечно, когда нет другой еды, то будешь есть и суп из брюквы по несколько мисок.

Когда литовцы лучше познали немецкие порядки, они поняли, что ждать от немцев хорошего нечего. И тут стала происходить переоценка ценностей. Они поняли, кто истинный друг их, кто друг рабочих и крестьян Литвы. И теперь уже большинство литовцев перестали косо смотреть на советских русских.

Зимой 1942/43 г. мы работали с литовцами в дорожном управлении: разгребали дороги от снежных заносов и посыпали песком дорогу при гололедице.

Кончились морозы. Генерал «Мороз» пошел на отдых. Но немцам не стало лучше. Блицкриг не удался. Русский «глиняный колосс» не рассыпался. В Германию с Восточного фронта всё больше и больше идут машины с ранеными. Немцы ожесточаются. В Германии объявляется тотальная мобилизация. В армию мобилизуются все, кто может держать оружие, престарелые и подростки. На военные заводы везут с оккупированных территорий оставшуюся молодежь. Добровольцев ехать в Германию на работу нет. В тылу у немцев на оккупированных территориях и в собственно Германии неспокойно. Учащаются выступления партизан. Много актов диверсии на предприятиях. Солдат и полицейских не хватает.

Для охраны порядка немцы прибегают к вербовке на свою сторону предателей среди пленных. Организуют армию предателей РОА – русскую освободительную армию. Этих же предателей используют для охраны военнопленных. В лагерях идет борьба против предателей. Оцепенение и страх в среде порабощенных народов проходят. Народы подымаются на борьбу. Немцы усиливают репрессии, и это наблюдается повседневно и повсеместно.

Мы собираемся и делимся новостями. Иногда читаем листовки или издаваемую белогвардейцами в Германии газету на русском языке «Новое слово». О состоянии войны на Восточном фронте читаем между строк. Понимаем, что немцы получают достойный отпор.

На большой высоте, недосягаемые для зениток, через оккупированную Литву летят эскадрильи советских бомбардировщиков, эскадрильи наших союзников. Бомбят немецкие промышленные города (Гамбург и др.) в глубоком тылу. Один раз пролетали эскадрильи группами, насчитывавшими более сотни самолетов. Летали самолеты не только ночью, но и днем. Хотя самолеты издавали страшный громкий гул, но от сознания, что везут смертоносный для немцев груз, слышать этот гул приятно. В период пролета этих эскадрилий Вера всегда стремилась бежать из города. У нее страх перед самолетами остался с первых дней войны. Когда взрывы бомб, сбрасываемых с немецких самолетов, раздавались от нас в нескольких десятках метров, Вера всегда стремилась бежать и бежать. Я всячески уговаривал ее не делать этого. Ведь неизвестно, где упадет бомба. Убежать от нее невозможно. Она летит быстро. И может быть, она упадет именно там, куда бежишь. Лучше оставаться на месте.