Мир и война в жизни нашей семьи

В одну из встреч в сторожке узнаем такие новости. С одного из немецких аэродромов русские пленные угнали самолет. Несколько дней назад в Мариамполе военная комендатура организовала проверку всех военных машин, идущих на восток. Оказывается, из Германии русские пленные на военной машине вывезли немецкого генерала. И еще рассказывали такой случай: бежали трое русских пленных, которых вели на расстрел.

Проверки полицией сведений о нашем пребывании учащаются. Если раньше иногда на регистрацию в полицию приходил я один и Веру отмечал заочно, то теперь полиция требовала обязательно на отметку являться каждому лично.

Неволя в Германии

Август 1943 года. Угон В Германию. С работой дело обстоит всё хуже и хуже. С питанием совсем плохо. Рано в августовское утро, ничего не поевши, я пошел к Шувалову узнать, не нашлось ли какой работы. Работы он не нашел. Договорились, что вечером соберемся у Сафонова. Не солоно хлебавши, спешу домой. Подхожу к дому. У двери, вижу, стоит полицейский. Увидев меня, он кричит мне: «Давай быстрее! Где ты шляешься?». В доме беспорядок. Вера со слезами на глазах увязывает в узел постель. Полицейский приказывает побыстрее собираться, брать с собой, что донесем. А собирать собственно и нечего было. Было только мое кожаное пальто и Верина меховая жакетка. Остальное надето на нас. Увязали в узел несколько детских платьиц, одеяло и еще кое-какие тряпки. Продуктов никаких.

Забрала Вера Нину на руки. Люся уцепилась за подол ее платья. Я взвалил узел на плечи, и повел нас полицейский на железнодорожную станцию. Полицейский сказал, что всех русских (советских) вывозят. Куда вывозят, не знает. На станции нас подвели к товарному вагону, в котором уже сидели и стояли несколько семей русских староверов. Из знакомых русских (советских) оказалась только одна семья Фроловых. Мать с двумя ребятами лет 10–12. Вагон быстро наполнился людьми: русскими (советскими) и русскими староверами, переселившимися в свое время из Польши в Литву и жившими перед этим в немецких хуторах. У староверов были большие мешки и большие узлы. Через несколько минут вагон набился битком. Дверь снаружи задвинули и накинули запорную скобку.

Я вспомнил где-то раньше слышанное выражение: вагон вмещает сорок человек, восемь лошадей. Сколько было человек, я не считал, но добавлять еще уже некуда.

Когда дверь закрыли, в вагоне стало полутемно. Свет проникал только через один открытый люк. Другие три люка закрыты. Вагон стоял на станции закрытым несколько часов. К вечеру, когда люди стали устраиваться, чтобы прилечь, в вагоне стало еще теснее. Человек лежа занимает большую часть площади пола, нежели когда он стоит или сидит.

Вдруг вагон получил толчок, что-то заскрипело, и мы почувствовали, что поехали. Начался перестук колес на стыках рельс. Куда нас повезли, не знаем. Что будет с нами, не ведаем. За день люди очень переволновались, устали, и хотя лежать на голом полу крайне неудобно, всё же некоторые быстро заснули. Раздался храп. Большинство же, конечно, только дремали, потому что если кто-то и заснул, то долго он спать не мог: или же сам просыпался от неудобной позы, или просыпался, когда поворачивался кто-либо из его соседей. Люсю с Ниной мы с Верой устроили между собой, положили их на узел и накрыли Вериной меховушкой.

Ночь в августе короткая, и как только стало уже рассветать, большинство людей в вагоне проснулись. Вагон остановился. За стенками вагона слышна какая-то незнакомая речь. Стали прислушиваться и различили лающий немецкий говор. Значит, мы в Германии.

Становится светлее. В дверную щель видно, что мы стоим на какой-то станции. По перрону прохаживаются два солдата в немецкой форме с желтыми повязками на рукавах. Вот прошла немка, тоже в форме. В пилотке и с санитарной сумкой на плече. На сумке красный крест. На перроне чистота и порядок. В вагоне раздался возглас: «Ну, вот и приехали! Готовьтесь к выгрузке».

Но вдруг раздался скрип, вагон вздрогнул, и мы опять поехали. Вагон набирает скорость. В щели замелькали аккуратные домики. Затем поезд пошел всё быстрее и быстрее. Мы едем лесом. Сколько мы будем ехать, не знаем. Все уже проснулись. Хочется есть. Хотелось бы умыться, но нет воды. Заплакали дети. Просят пить. Некоторые предусмотрительно взяли бутылки с водой. У нас тоже была одна бутылка с молоком. Мы с Верой не пьем, бережем остаток молока – менее полбутылки для Нины. Люся уже всё понимает, и хотя видно, что тоже хочет пить, но терпит и говорит, что молоко это для Нины.

Поезд замедляет ход. Остановился. Через несколько минут послышался опять лающий немецкий говор. Заскрипела задвижка на двери вагона. Открывается дверь. Два солдата с винтовками и один офицер кричат нам: «Аллее век! Шнель! Шнель!». Начали выгружаться. Как только выгрузились, поезд тронулся и уехал.

Начинает накрапывать дождь. Рядом с местом выгрузки нет никаких построек. На другой стороне против места выгрузки недалеко от полотна железной дороги мелкий лесок. С нашей стороны чистое поле. Несколько впереди видны какие-то невысокие постройки.