Мир и война в жизни нашей семьи

Я уже говорил, что все мы ненавидели немцев. Это наше общее мнение. Но вообще на жизнь, на капитализм и социализм смотрели с разных точек зрения и по-разному. Что такое капитализм, знали все взрослые, кроме наших детей, которые родились при советской власти и до войны не знали, кто такой городовой, а милиционера они воспринимали, как, например, Саня, по словам Маяковского – «Моя милиция меня бережет». Но вот что такое социализм, это знали только мы, советские люди. Среди пленных югославов, поляков и белорусов из Западной Белоруссии в шпековской колонии коммунистов не было, и среди них были всякие люди. Некоторые, как, например, югослав Манек или поляк Франек, считали, что коммунисты правильную имеют идею. Они верят в коммунистическую идею. Но многие, по своему социальному происхождению крестьяне и рабочие, вроде бы против Советов, находясь под воздействием буржуазной и религиозной пропаганды, которую они повседневно слушали у себя на родине. А буржуазная пропаганда им внушала, что в Советской России все церкви закрыты, что если кто и молится, то украдкой, если же власти узнают, что кто-то верит в Бога, тех ссылают в Сибирь; что в колхозах всё общее, что женщины общие, что все люди спят под одним одеялом; что в России нет белого хлеба, и т. д., и т. п. Всё это своими глазами не видели, но пропаганда била в одну точку. И всё равно, как вода камень долбит, так и пропаганда им это настолько внушила, что они уже стали верить, будто красное – это черное. Правда, сомнение в справедливости их убеждений мы им смогли внушить. Потому что они видели, что мы вот живые люди перед ними, советские люди, и говорим совсем другое. Но чтобы окончательно убедить их в правоте наших слов, им надо было увидеть советскую действительность. В чем они совершенно с нами согласны, так это в том, что фашизм – враг всего человечества, что немцы на всех не-немцев смотрят как на собак и в переносном, и в прямом смысле. У них было объявление при входе в парк, что вход в парк воспрещен собакам и полякам. В то же время из геббельсовской пропаганды у поляков кое-что осталось в сознании. Некоторые поляки, да и Никола из Западной Украины, убеждали нас, русских, что нам плохо будет, когда нас освободит Красная Армия, что всех, кто был у немцев или расстреляют, или сошлют в Сибирь. И убеждения у них сложились в результате беспрерывных призывов немцев, чтобы все их вассалы, все порабощенные ими народы боролись за «новый порядок», чтобы русские пленные шли во Власовскую армию бороться против Советов. И, конечно, поляки были правы в том, что участь тех, кто воюет во Власовской армии против своего народа, – или расстрел, или ссылка в отдаленные места. С предателями всегда поступают так. Не только русские, но и все народы. Исторических примеров тому достаточно. Я приводил им только один пример, описанный в классической литературе из жизни украинского народа, когда казак Тарас Бульба за измену своему народу убил своего собственного горячо любимого сына Андрия.

Освобождение и препровождение… В ПФЛ

Освобождение. После проследования через Шпек обоза с семьями немцев из Восточной Пруссии других удирающих мы не видели. Наверное, они бежали по другим дорогам. Но наши шпековские немцы что-то часто во время работы стали останавливаться и постоянно что-то обсуждают. С первого марта на работу перестали выводить пленных югославов. На второй день мы узнали, что их перевели куда-то в глубь Германии. 6 марта к нам в коровник пришел мастер раньше обычного. Мы еще только собирались завтракать. Мастер был в весьма возбужденном состоянии и из рыжего стал бурым. Начал кричать, чтобы все мужчины побыстрее одевались и шли за ним. Женщинам приказал оставаться дома.