Мир и война в жизни нашей семьи

Причины нарушения заведенного порядка нам были неизвестны, и это нас обеспокоило. Женщины хотели нас покормить, но мастер начал кричать: «Лос, лос! Шнель, шнель!». Повел он нас за поселок в поле. В поле около дороги оказалось стадо коров. Причем коровы не только из стада госимения, но сюда также вели на привязи своих коров частные хозяева. По одной, по две коровы. Когда мы подошли к стаду, оно со всех сторон было окружено немецкими рабочими и хозяевами со своими коровами. Минут пять мы постояли около стада, еще поджидая отдельных хозяев. Затем мастер приказал нам, чтобы совместно с немцами гнали это стадо на запад от Шпека, придерживаясь направления дороги на Гольнов. Многие хозяева одной рукой держали поводок коровы, а другой придерживали велосипед. Потом мастер велел нам по три человека идти по бокам стада. Одного немца пустил на велосипеде по дороге впереди стада, а несколько поляков должны были гнать стадо сзади. Все немцы сели на велосипеды и должны были ехать сзади стада. Перед этим мастер сказал немцам, приведшим своих коров на поводках, чтобы они садились на велосипеды, а своих коров пустили в общее стадо. Надо сказать, что коровы индивидуальных хозяев содержались весь год в стойле, у хозяев не было выпаса. И вот когда хозяева сняли поводки с ошейников и коровы почувствовали свободу, они припустились взапуски в разные стороны. У нас в России это приходится наблюдать весной. Когда, например, после зимы выпускают первый раз на улицу теленка, то он сломя голову пускается бежать сам не зная куда. Нам пришлось бегать за коровами, чтобы их гнать к стаду. Но мы стали делать наоборот. Мы поняли: немцы уже приготовились удирать. Наверное, близко уже фронт, и они хотят наименьшей ценой увезти от русских всё ценное. Скот – это в военное время самое ценное кроме вооружения. Мы стали гнать коров не к стаду, а от стада, и сами задались целью удрать поскорее из-под опеки немцев. Мастер разгадал наши намерения и, выхватив пистолет, выстрелил из него, дав тем самым понять нам, что он не посчитается ни с чем, если мы не будем выполнять его приказания. Кроме пистолета мастера была еще винтовка у одного из хозяев, так что кое-кому из нас мог прийти конец. Но мы учли обстановку: кругом было поле с кустарником, да и мы были не в кучке, а поврозь. Укрытия для нас кое-где были: кусты, бугорки и отдельно стоящие деревца. Причем мы спасали свою жизнь, а они могли убить чужую. Мне кажется, что борьба за свою жизнь всегда сильнее, целеустремленнее, чем желание кого-то убить. Как правило, человек если и убивает, то думает в первую очередь о своей жизни. И если он убивает другого, то боится, что его жизнь тоже подвергается опасности. Этим немцам мы не могли угрожать: у нас не было оружия.

В общем, мы разбегаемся. Немцы начинают стрелять в нас уже прицельно. И вот в этот самый момент откуда ни возьмись вдруг летит самолет и снижается над стадом. Мы почти все, как один, прилегли кто где, а если было возможно, прикрылись или за кустом, или за деревом. Я, например, ждал, что сейчас же раздастся с самолета пулеметная очередь, как это было в первый день войны, когда чуть ли не за каждым человеком, а уж за машиной обязательно, гонялись с пулеметными очередями немецкие машины с черной свастикой. Выстрелов не слышно. Я смотрю на самолет и – о радость! – вижу на его крыльях красные пятиконечные звезды. Самолет с шумом пролетел совсем низко над стадом. Стадо, не сдерживаемое охраняющими, разбегается в разные стороны. Самолет, пролетев над стадом, делает разворот и второй раз пролетает уже над разбегающимся стадом и стоящими под деревьями немцами на велосипедах. Как только самолет улетел, немцы не стали ждать его возвращения, а быстро сели на велосипеды и во всю прыть припустились удирать в сторону Гольнова, забыв про коров. Жали на все педали. Только мы их и видели. А мы в это время тоже без оглядки бежали к своему коровнику, где нас с нетерпением ждали жены и дети.

В этот день мастер к нам не приходил, и мы не видели ни одного немца. Со своей стороны мы тоже никуда не высовывались.

Под вечер, когда уже стало темнеть, к нам как-то украдкой, всё время оглядываясь, зашел пожилой солдат-немец, представился нам как антифашист-коммунист и предупредил нас, чтобы куда-нибудь спрятались, сделали вид, что куда-то убежали, так как сейчас в Шпек заявится отряд эсэсовцев и будет прочесывать весь поселок. Всех обнаруженных будут или угонять отсюда в глубь Германии, или уничтожать на месте. На прощанье немец просалютовал сжатым кулаком и сказал: «Рот Фронт!». Мы, все жители свинарника, спрятались в погребе, находившемся недалеко от нашего жилья, и просидели там в страхе до утра. Всю ночь была слышна отдаленная артиллерийская перестрелка, и несколько раз раздались сильные долго не смолкающие взрывы. Некоторые высказывали предположение, что это, наверное, взрываются подземные военные заводы в лесу за железнодорожной станцией Шпек.