Мир и война в жизни нашей семьи

Помощник мой в чертежах разбирался хорошо. Я хотя и не чистый строитель, но со строителями всё время соприкасался и в летние каникулы, когда учился в институте, и затем работая в Иркутске начальником УРД.

Бригада у нас, конечно, была неопытная. Каждого рабочего пришлось учить. Но мы с Павло (Пашей) всё время были с рабочими и проверяли, правильно ли идет кладка столбов, выдерживаются ли размеры. Разбивку гаража мы проверили несколько раз. Среди членов бригады оказались два более или менее опытных плотника. Работа закипела. Нас заинтересовали также добавкой супа и хлеба, наверное, граммов на 50. На второй день после начала строительства меня расконвоировали. Теперь я уже на работу из лагеря мог идти без конвоя, один. И так же с работы.

Гараж строился недалеко от проселочной дороги в лесу. Для двух жилых домов отведено место на опушке леса, росшего на высоком берегу речки. Речка небольшая, шириной не более 10 метров, но местами глубокая – до 1–1,5 метра. Место для жилых домов красивое.

Как только пошло ходом строительство гаража, мы, не дожидаясь его окончания, приступили к строительству домов. Дома предназначались для начсостава. Работали мы без обеденного перерыва часов по 5, но работали на совесть, и уже недели через две все ребята приобрели какой-то навык. К тому же у нас был большой резерв. Если кто оказался неспособен к работе, мы его заменяли.

Когда мы вывели первый дом на четыре венца и надо было закладывать оконные коробки, выяснилось, что никто в бригаде не умел делать оконную коробку. Те два плотника, которые работали с нами, строили ранее только всякого рода промышленные здания: сараи, склады, цеха, где оконные коробки собираются в шип и прибиваются к какому-либо каркасу, к стойкам.

Пришлось мне идти в деревню (село Черное было недалеко), и там как раз оказался один нежилой полуразвалившийся дом. Мне удалось разобрать одну коробку. Самая премудрость заключалась в устройстве особой врубки места стыка стойки в подоконную доску. Пришлось мне самому устроить и установить четыре оконных коробки. Со мной вместе работал один из плотников, и после он уже стал делать коробки без меня.

А время идет. Как говорят, контора пишет. Проверка нашего брата дает результаты. Начинается освобождение. Женщин почти всех отпустили. Особенно интенсивно разгрузка лагеря началась после Дня Победы. Мы все очень интересовались ходом военных событий. В лагере вывешивались на стенде газеты. Мы их прочитывали всегда от корки до корки. Все радовались окончанию войны. В лагере устроили концерт силами самодеятельности. Мой товарищ из Ногинска, оказывается, очень хорошо поет. Он пропел несколько русских народных песен на «бис». Пели под аккомпанемент гитары. Под ту же гитару плясали. Были декламации. Радость у всех сияла на лице.

Не рады, видно, были только немцы. Они выглядели очень плохо. Мало двигались. На работу их не водили. Почти все были доходягами, хотя кормили их так же, как и нас. Но они, видно, не привыкли к ограниченному пайку. На награбленном они отжирались. Всех кур и яйца на оккупированной советской территории поели. Объедали всю Европу. Некоторые фрицы, по-видимому, очень сильно переживали свое поражение. Никак они не могли представить, что какие-то унтерменши (недочеловеки) победили, дали как следует по заднице представителям высшей расы. Когда в лагере стало известно о подписании Германией безоговорочной капитуляции, это явилось громовым ударом для немцев. На утро следующего дня один из героев вермахта повесился на перекладине крылечка немецкого барака. Не мог он перенести радости русского народа.

Из лагеря отпустили по домам уже две партии мужчин. Среди отпущенных лица из разных мест Советского Союза и в том числе проживающие гораздо дальше, чем Москва. Я стал беспокоиться. Поговорил с комендантом лагеря, поинтересовался, почему же до сих пор не отпускают меня, неужели на меня до сих пор не поступало никаких ответов на запросы. Мне кажется, у меня всё ясно. Комендант говорит: «Жди. Придет и твое время».

На следующий день в лагере было начальство, и меня вызвали. Со мной беседовал майор НКВД. Во-первых, он похвалил меня за организацию строительства гаража и жилых домов, возведение которых подходило к концу, и сказал, что начальство очень довольно моей работой. Затем он предложил мне остаться работать в органах.