Мир охоты и крови (СИ)

Буквально за несколько минут до того, как за Третьим явились рыцари и маги, Пайпер с помощью Николаса, существование которого до сих пор казалось ей чем-то нереальным, пробралась к нему и вновь начала убеждать его, что обязательно со всем разберётся. Она повторяла это снова и снова, обращаясь к каждому, и только после поняла, что никто и не брал с неё обещаний — то ли знали, что она справится, то ли просто не верили, что она хоть на что-то способна. Пайпер была намерена доказать обратное и всё это время мысленно готовила речь на два случая. Первый: она использует свои потрясающие ораторские навыки и убеждает всех, что Третий милашка и никому не навредит. Второй: она использует эти же самые навыки, но уже после того, как с помощью магии вытаскивает его из ямы, куда сама же и толкнула, а также надирает задницы всем, кто пытается её остановить.

Второй вариант казался более реалистичным, но Пайпер хотелось верить, что в жизнь воплотиться именно первый.

Третий ей ничего не говорил. Он лишь молча слушал, как она едва не со слезами на глазах обещает всё исправить, и медленно кивал. Тонкая нить магии, натянувшаяся до предела, приносила жгучую боль, ярость и даже страх, причём с того самого момента, как они оказались в этом мире, и вплоть до этого.

Третий, что странно, не предпринимал попыток к освобождению. Пока какой-то рыцарь под руководством Шераи надевал ему на руки кандалы, соединённые цепью и слабо поблескивающие из-за чар, — впрочем, ощущение, исходившие от них, доказывало их силу, — Третий даже не шелохнулся. Стелла бесновалась в своей камере, громко рычала и царапала стены и барьеры когтями. Тени Эйкена вились вокруг него, пока он сам напрочь игнорировал присутствие Марселин, пытавшейся заговорить с ним. Только Клаудия холодно наблюдала за происходящим и будто бы знала, что задумал Третий.

Однако когда Пайпер встретилась с ней взглядом, она прочитала в глазах Клаудии страх: она, как и все остальные, понятия не имела, чего Третий хочет добиться.

Может, он просто устал постоянно сражаться, рисковать собой и терять тех, кого любит. Может, он просто сдался, оттого и позволял рыцарям и магам, окруживших его со всех сторон, вести его вперёд.

Пайпер была готова пойти за ним и напомнить каждому, что они будут иметь дело с ней, если попытаются навредить Третьему, но Николас успел перехватить её. Он не использовал порталы, чтобы перемещаться из одной точки в другую, а делал то же, что и Арне, когда нашёл её в снежном лесу. Казалось, что мир просто распался и собрался заново за считанные мгновения, за которые они успевали переместиться в зал суда. И Пайпер удивилась бы, — боги, она бы, наконец, и на Николаса полноценно обратила внимание, — если бы не страх всего и сразу. Николас, казалось, целиком и полностью разделял её настроение, и потому молча уселся рядом, закинув пятку на колено. Дядя Джон расположился слева всего через несколько минут, чем сильно удивил Пайпер.

Он пытался расспросить её о том, что означали слова об «убить, отравить и прирезать», но Пайпер не отвечала. И теперь они прекрасно делали вид, что она вовсе не говорила об этом.

— Ты разве не представляешь Орден?

— Не сегодня, — тихо ответил он.

— Почему? — не отставала Пайпер. — Тебя успели разжаловать, или что?

— Я добровольно отстранился от участия в сегодняшнем суде ради тебя, Пайпс. Все знают, что я твой дядя, и потому ко мне не будут прислушиваться.

— Но ты мог помочь! — возмутилась Пайпер, вцепившись в подлокотники с такой силой, что дерево громко скрипнуло. — Если бы ты был среди них…

— Я буду поддерживать тебя, а не его. Пойми, Пайпс, это ради нашей же безопасности.

— Ага, да, конечно. И поэтому вместо тебя… — она пригляделась к трибунам, напоминавшем квадрат, где, предположительно, должны были расположиться главы коалиции. — Кто вместо тебя?

— Август, — ответил Джонатан.

— Кто?

— Август Гривелли. Он отец Себастьяна, Алекса и Рокси. Вон, смотри туда, — дядя Джон наклонился к ограждению из светлого камня и указал на противоположную сторону, на какого-то молодого человека со светлыми волосами, разговаривающего с тёмнокожей эльфийкой. — Это Себастьян. Он умён и всегда действует на благо коалиции, так что, возможно, встанет на твою сторону. Если ты сумеешь предоставить достаточно убедительные доказательства, разумеется.

Пайпер с шумным вздохом откинулась на спинку стула и ещё раз оглядела огромный зал. На первый взгляд — шедевр античного зала суда с высокими трибунами, двумя лестницами, расположенными по обе стороны от центральных, и таким большим количеством белого камня, что он начинал рябить в глазах. И, конечно, люди. Много людей, большую часть которых она не знала. Эйса, Кита или Марселин, которая так и не смогла добраться до её ран, не было — дядя Джон сказал, что их просто не пустили. Пайпер считала это несправедливым: значит, какого-то там Себастьяна и эльфийку, которую она впервые видела, на суд пустили, а тех, кто действительно мог помочь — нет? Бред какой-то.