Мир, в котором меня ждут. Ингрид

В этот день уже никто не учился, поскольку шло заключительное украшение Дворца. Как узнала Ингрид, на Рождество все сначала рано утром идут в Храм на острове, а после собираются во Дворце, где будет пара часов на подготовку. Праздник начинается с поздравления Великой Княгини, а потом все поют, танцуют, дарят подарки и веселятся.

В главном зале Дворца к празднику приготовили четыре маленьких сцены: в сине-сером цвете отводилась для учеников Ликеи, а три прочих – для академистов. Геометрам коричнево-голубая, стратигам оранжево-антрацитовая, а философам – фиолетово-белая. На все вопросы Ингрид получала ответ: это для конкурса музыкальных ансамблей, что ни о чём ей не говорило.

Конкурс же заключался в следующем. На сцены поднимались ансамбли музыкантов каждого учебного дома, Архонтисса по жребию доставала из мешочка записки с названиями рождественских песен, гимнов, колядок, которые они должны были сыграть на свой лад. Всего три песни для каждой группы: две по жребию и одна в шуточной манере, которую ансамбли готовят специально.

На праздничной службе было очень много народу – почти все насельники Дворца, включая прислугу. По затянутому льдом озеру в Храм шли пешком, внутри было холодно, потому никто не снимал верхней одежды. После молитвы началась Мистерия Рождества. Диаконисы изображали ангелов в сложном ритуальном танце, за ними шла процессия: Мария с иконой Рождества и Иосиф, (их роли исполняли девушка и юноша из дома Философов), они первыми занимали своё место на амвоне вокруг яслей. Следующими двигались пастухи и несколько диаконис-агниц, потом волхвы – Гаспар, Мельхиор и Бальтазар со своими дарами. Хор в это время исполнял гимн в честь Рождества. Замыкал процессию пар Диакирин. Он последним приблизился к амвону, встал на одно колено и громко нараспев прочитал по-гречески завершительную молитву. Живой вертеп в таком виде оставался несколько минут, пока исполняли кондак праздника. Ингрид завороженно наблюдала. Никогда ничего подобного она ещё не видела.

На обратном пути девочка нашла Георга Меркурия среди идущих и искренне поблагодарила за подарок.

– Я очень хочу увидеть вас в новом платье, – ответил он ей по дороге.

В промежуточные два часа, когда участники праздника расходились для приведения себя в порядок, Хельга, Артемида, Эрин и Сольвей пришли в комнату Ингрид. Сольвей, как и обещала, принесла потрясающие танцевальные туфли темно-синего цвета, а Хельга подарила Ингрид украшение для причёски. На Рождество в Междумирье было принято надевать наряды синего, белого и серебряного цветов.

Комната для пятерых была очень маленькой, но никто не хотел уходить, все друг другу помогали укладывать волосы и завязывать шнуровки. Эта суета стоила того. Когда, наконец, они гурьбой высыпали из комнаты и весело засмеялись, Ингрид увидела, насколько все красивые. Незнакомое чувство лёгкости вскружило голову.

– Знаете, я на земле однажды была в театре на спектакле «Пигмалион». Это история о том, как важный джентльмен, специалист в области фонетики, на спор со своим приятелем за месяц превратил забулдыжную уличную торговку цветами в настоящую аристократку, – сказала Ингрид, подводя итог чудесного преображения.

– И что было потом? – спросила Хельга.

– Ну как обычно, – пожав плечами, ответила Ингрид, – влюбился в результат своих трудов. На то он и «Пигмалион».

Девочки, хихикнув, отправились в главный зал. Древо сияло в честь праздника особенно ярко. Ствол, будто специально, отливал синевой, а листва ярко светилась серебром. Собралось уже множество народу, но все были непривычно нарядные, поэтому не все сразу узнавали друг друга.

– Нафан! – окликнула друга Ингрид, который уверенно прошёл мимо неё.

– Ингрид? Ингрид?! – У Нафана полезли глаза на лоб.

Мальчик стоял как оглушённый. Сначала он не узнал её, а потом не мог оторвать глаз. В предыдущие годы никто так восхищённо на неё не смотрел, пэтому Ингрид даже начало казаться, что Нафан просто издевается. В этот момент она увидела Георга Меркурия. Он стоял в ультрамариновом мундире с серебряными аксельбантами. Ингрид представила, как было бы прекрасно, если бы тот земной учитель химии, внезапно пленивший её сердце, появился здесь на балу, как бы ему подошёл такой мундир вместо нелепых фланелевых рубашек в клеточку… Она от волнения чуть не наступила на подол платья и покачнулась. Как по заказу, перед ней возник Уранос Пифагор. Он сначала не узнал её, уже почти подставил руку, чтоб подстраховать барышню, но, увидев знакомое лицо, быстро убрал руку за спину.

– Никак вы опять собираетесь погром на балу устроить-с? – ухмыльнулся он уголком рта, деликатно фыркнул в сторону и ушёл быстрее, чем ходил обычно.