Мир, в котором меня ждут. Ингрид

– Что же, голубушка… Когда вы засопели, это было терпимо. Когда начали храпеть так, что сотряслась лепнина… – с тихим бархатом в голосе говорил он, – хор ещё мог тягаться с вами, но потом вы перебили его своим бормотанием, и это уже непозволительная грубость с вашей стороны…

Уранос Пифагор чуть покачнулся вперёд, вопросительно нависая над Ингрид. Девочка, приходящая в себя после такого жёсткого пробуждения, пыталась восстановить хронику событий в своей голове. «Значит, – думала она, – я уснула, потом что? Я засопела? Захрапела? Да не… Я ж не храплю… Лепнина, лепнина… Какая ещё лепнина?» Ингрид посмотрела на своды Храма в поисках лепнины – слова о ней как-то особенно зацепились.

– Скорее всего, кто-то здесь храпел громче меня, лепнины тут нет и в помине, – негромко сказала она, пытаясь встать.

Эта фраза вывела его из себя. Он покраснел от гнева, но взял себя в руки, как только приблизились София Хилия и Георг Меркурий. Они-то слышали их разговор. Преподаватель нумерологии, которая выглядела едва ли старше Ингрид, взяла её под руки и сказала, помогая встать:

– Вы сильно ударились? Разбили бровь! Очень больно?

– Как неблагодарно с вашей стороны лежать здесь так, – процедил сквозь зубы Сферион, видимо, пытаясь отыграться за оскорбление.

Георг Меркурий поддержал под руку Ингрид, пока она вставала. Голова ещё кружилась, она посмотрела на опекуна и спросила с тревогой в голосе:

– Неужели я храпела?

– Нет, только разве что сопели под нос, но резонировало звучно, – он показал пальцем на что-то вверху. Потом Ингрид узнала, что в этой точке Храма особенная акустика, так было спроектировано специально для антифонных молитв.

Сердитый Уранос Пифагор в момент гнева оказался страшнее школьного Парика. Если Алла Яковлевна сразу орала и унижала, то этот молчал, и было не понятно, что у него в голове и каков он на самом деле. Всё же, как решила девочка, инцидент был исчерпан, однако она с досадой отметила, что свершилась её первая неудача в Междумирье.

От удара очень болели шея, голова и звенело в ушах. Ингрид стояла, опираясь на руку Георга Меркурия, потому что умудрилась ещё и ногу подвернуть.

– Жа-а-алкое зрелище, – щурясь левым глазом, вокруг которого рос отёк, протянула Ингрид с интонацией ослика Иа из мультфильма про Винни-Пуха.

К ним приблизился человек в длинной серебристой одежде – как видно, клирик. Он во многом походил на Николаса Трисмегиста: белая борода, хотя и не такая длинная, глубокие морщины, светлое лицо, узловатые пальцы. Правда, он был заметно моложе.

– Из-за вас, юное создание, столько шума? – обратился он к Ингрид.

– Мм, угу… – не зная, что и сказать, смутившись, промычала она.

– Это пройдёт, вставайте же, пойдёмте все вместе трапезничать, – улыбаясь, сказал он, погладив её по голове. – С голоду и недосыпа святыми становятся поневоле.

От прикосновения клирика голове Ингрид стало легче, звон в ушах исчез.

Уранос Пифагор смерил её презрительным взглядом и прошёл мимо с задранным носом. Ингрид решила, что смягчит его, когда хорошо проявит себя на уроках геометрии. Ведь это единственный предмет, который она изучала и на земле, и здесь. Георг Меркурий, пока все остальные шли длинной вереницей по узкому коридору в трапезную, тихо сказал Ингрид:

– Это наш пар Диакирин, молитвенный предстоятель и духовник при Дворце.

– Пар?

– Пар – обращение к духовному лицу. Сокращённо от «патер».

– Поня-а-атно…

Она отпустила руку Георга Меркурия и поковыляла за процессией в трапезную, пропустив перед собой всех. Она видела, как Уранос Пифагор подошёл к Георгу, взял его под локоть и что-то очень серьёзно ему сказал, Георг Меркурий ответил, и они разошлись. Он дождался Ингрид и вместе они поднялись в трапезную.

Наверху стоял длинный стол в форме буквы П, во главе сидели Фрейя Левкайя и пар Диакирин, потом Николас Трисмегист, Деметрос Аркелай, несколько человек, которых она не знала, потом Георг Меркурий. Уранос Пифагор сидел с другой стороны и аристократично ел, оттопырив мизинцы. Глядя на него, Ингрид теряла аппетит, хотя была жутко голодной.

За общим столом с преподавателями она вновь сконфузилась – из-за неумения прилично вкушать пищу. Девочка просто сидела в самом конце стола, близ выхода, туда же потом сели все служащие столам. Трапеза была разнообразна, но скромна: фрукты, чай, цикорий, какао, пироги, сыры, сладости типа пастилы и зефира, конфеты из сухофруктов – всё было очень вкусным и сытным. Ингрид ела молча и без особого аппетита. Синяк над глазом растекался уже не так сильно, потому что перед трапезой к ней подошла Оливия Лаванда, достала флакончик целебного масла и аккуратно нанесла пару капель вокруг ушиба.

– Да, удар очень сильный, Ингрид. Не расстраивайтесь, в лазарете возьмите ещё такого масла и быстро поправитесь.