Миражи

Отблеск прошлого чувства будет долго его согревать и светить в пустыне одинокой жизни. Обретать истину можно, только сжигая сердце в ядерной топке груди.

ЦАРАПИНКИ

Отсутствие взаимопомощи и согласия между людьми порождает ежедневные ливни попреков и тумаков. И грустно, что свидетели этому - дети. Когда взрослые когтят души друг друга - срамно, но страшно смотреть на царапинки детского сердца.

Потом, по прошествии времени, все это волной насилия выплескивается на кривоколенные улицы. И вот уже утром, днем и вечером каждый ощущает локоть друга. Женский взгляд исподлобья. Люди в драке волос не жалеют. Нахального человека узнают не по "когтям", а по локтям, по глотке, по кулакам. Борьба за пресловутое место на кладбище.

Большинству постоянно чего-то не хватает, но зачем же толкаться? Через головы рвутся иные к призрачным благам, кормушкам, все теряя на этой дороге.

ЖАЖДА

День за днем изнуренный путник идет по пескам в поисках продолжения жизни - ускользаемой влаги.

То мелькнувшая в колючках змея покажется ему переливами струйки. То повеет чуть влажный, идущий от воды ветерок.

Однако дует он из самых сухих уголков, и нужно его опасаться - ведь вихрем пронесся от моря сквозь зыбкое тело пустыни.

То уколет обнаженную ногу неизвестный ползук - и уже уносится прочь, будто знает, где скрыта вода и зовет за собою.

Но когда набредет он на оживший колодец, то сам поразится, что радости нет и в помине. А есть безразличие к наслаждению влагой - ведь жажда была намного острее. Она иссушила не только губы и кожу. Но, кажется, даже - и душу.

Нас дорога к желанной воде (пусть глоток - другой: впрок) снова уводит, пьяня. И запасов не хватит.

А вернутся к тем глоткам уже будет нельзя.

ПИСЬМО МАМЕ

18 января. Здравствуй, всегда неожиданная мама.

Извини, что пишу издалека. Ведь ты хочешь постоянно быть рядом. И просьб у тебя, заботливой, как всегда - никаких. Впрочем, нет, неизменно такая: "я хочу, чтобы у сынки было все хорошо". Большего тебе (все понимающей) почему-то не нужно.

В сердце моем занозой чувство вины за не отправленные в срок черепашьей скорости письма. Гложет ощущение недоданной сыновьей ласки. Только заболеешь, непостижимо-мгновенно обостряется страх непоправимо и навсегда опоздать. Умоляю - береги себя, родная, хоть и знаю, что этого никогда не умела.

Пусть ни волоска не упадет с родной белоснежной головы. Пусть будет глубоким и ровным дыханье. Теплое солнышко светит внутри и над челом, а руки не теряют свою целительную силу. Ведь никто другой не может сделать того, что играючи делаешь ты.

ЗАВОЕВАНИЕ

Мне кажется, что по-настоящему затронуть душу женщины милой, но пока бесконечно чужой и далекой можно так.

Необходимо не только быть рядом - вытеснить других мужчин из окружающего ее пространства. Гораздо труднее прорваться сквозь ткань внутрь плотного покрывала времени и заполнить его.

Целиком занять будущее - проникнуть и постоянно присутствовать в ее ожиданиях и желаниях, даже мельчайших.

Не раздражать, но все время быть источником разнообразных наслаждений - постепенно -подчинить все настоящее.

Дать щедрую пищу воспоминаниям о совместных счастливых минутах, днях и годах - связать путами памяти ваше общее прошлое.

И если на тебе сосредоточатся все ожидания, наслаждения и воспоминания безответно любимой тобою женщины, то станешь ей жизненно необходим - как рука или голова. Кто же захочет отрезать нужный орган (стать калекой душою и телом) и отбросить его прочь от себя?

Думаю, здесь секрет и загадка успешного завоевания.

ПУШКИНУ

Пушкин умел слушать материнский голос природы, прислушиваться к вскрикам и всплескам жизни, как никто другой полно ощущал ее вихревое, космическое течение. Волею судьбы мы катастрофически разминулись во времени с Александром Сергеичем. Нет случайного у великих: поэт сделал то, что считал нужным. Сказал ровно столько, сколько счел необходимым сказать.

А потом произнес слово человека в предчувствии ухода: "Мне надо привести все в порядок". И дом окружающий - бумаги, и дом внутренний душу.

Во мне с давних времен звучит камертоном чувство виновности перед Пушкиным - человеком с высоким челом, взлетом легкой души, с максимальной бескорыстностью и открытостью всему миру. Думаю, что его хватит на всех нас и наших отдаленных потомков. Но все же в истинном чуде разобраться очень трудно. Позднейшие поэты пошли лишь вслед - никто не пытается, да и не хочет опережать. Это - долг не стираемой памяти.

Слушаешь трепетные те строки, и светлеет чело. Воспарение души Пушкина - постоянное движение вверх по ступеням духа. У Никитских ворот церковь его Вознесения. Возвратимся еще раз к мысли о том, что у гениев не бывает бездумных поступков. Вся жизнь и даже смерть были выстроены им безупречно.

Возможно, в последнее лето было так: веще кукует кукушка. Серость от желчи не спит. Гасит огарок старушка, вяжет петлю из тоски. А зимою...