Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии

Полностью убежденные в этом присутствии, ученики отправились владеть миром, которым, как они считали, Бог уже владеет для них. Напрашиваются образы, характеризующие яркий корпоративный имидж, причастность к которому они ощущали. Один из этих образов исходил от самого Христа: «Я есмь Лоза, а вы ветви». Это явно метафора, но мы упустим ее силу, если не увидим, в каком именно значении ранняя Церковь воспринимала ее. Точно так же, как физическая субстанция протекает по лозе, попадая в ее ветви, листья и плоды, чтобы вдохнуть в них жизнь, так и духовная субстанция, Святой Дух, перетекает от воскресшего Христа в его последователей, наделяя их силой любви, приносящей «плоды» – благие дела. (Первые христиане считали Святой Дух придающим сил присутствием Христа / Бога в этом мире. К IV веку это присутствие обрело собственную духовную сущность, вошло в качестве третьего составляющего в триединство Бога и стало считаться единосущным и в равной мере вечным с Богом Отцом и Богом Сыном, Христом.) Так последователи Иисуса воспринимали его собственное высказывание по этому вопросу: «Я есмь истинная виноградная Лоза… Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне» (Ин 15:1, 4).

Святой Павел привел в соответствие образ Христа, воспользовавшись человеческим телом вместо лозы как символом Церкви. При этом был сохранен образ лозы как главной жизненной субстанции, оживляющей части этого тела, и вместе с тем допускалось больше разнообразия, чем предполагали ветви и листья. Хотя обязанности и способности отдельных христиан могли различаться так же явно, как глаза и ступни, Павел утверждал, что все их оживляет единственный источник. «Ибо, как в одном теле у нас много членов… так мы многие составляем одно тело во Христе» (Рим 12:4–5).

Ранним христианам этот образ казался подходящим для их общей жизни. Церковь была мистическим телом Христа. «Мистический» здесь означает «сверхъестественный» и «таинственный», а не «призрачный». Христос в человеческом облике покинул землю, но продолжал свою незавершенную миссию посредством нового физического тела, его Церкви, главой которой он оставался. Это мистическое тело ожило в «горнице» Иерусалима на Пятидесятницу благодаря животворящей силе Святого Духа. Ибо «что есть душа для тела человека, – писал святой Августин, – то и Святой Дух – для тела Христова, которое есть Церковь».

Если Христос – глава этого тела, а Святой Дух – его душа, то христиане стали его клетками, поначалу немногочисленными, но умножающимися по мере достижения телом зрелости. Клетки организма не изолированы, они черпают жизнь из окутывающей их энергии того, к кому относятся, и в то же время вносят в эту энергию свой вклад. Это точное сравнение. Цель христианского поклонения – говорить и делать то, что поддерживает жизнь в мистическом теле, и в то же время открывает отдельные клетки, души, для притока его энергии. Это событие буквально «инкорпорировало» христиан в личность Христа, так как в важном смысле слова Христос теперь и являлся Церковью. В любом отдельно взятом христианине божественная жизнь могла протекать полностью, частично или не протекать вовсе – в зависимости от того, была ли вера этого христианина жизненной, формальной или отступнической, причем последнее сравнимо с параличом. Некоторые клетки могут даже стать раковыми и ополчиться против своего хозяина – Павел говорит, что такие христиане порочат репутацию Церкви, ввязываясь в скандалы. Но в той мере, в которой члены Церкви здоровы, как христиане, в них ощущается пульс Святого Духа. Это объединяет христиан друг с другом и в то же время помещает их в наиболее близкие из мыслимых отношения с самим Христом. «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы?» (1 Кор 6:15). «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2:20).

Опираясь на эту раннюю концепцию Церкви, христиане стали относиться к ней как к имеющей две стороны. В той мере, в которой она состоит из Христа и Святого Духа, пребывающих в людях и наполняющих их милостью и любовью, она совершенна. В той мере, в которой она состоит из входящих в нее людей, способных ошибаться, ей недостает совершенства[237]. Земная сторона Церкви всегда открыта критике. Но христиане утверждают, что ее ошибки – следствие того, что она действует посредством людей.