Миры Уильяма Моррисона. Том 1

Он включил портативную рацию на правом запястье и стал посылать сигнал. Если повезет, и она окажется достаточно близко, то услышит его и сможет ответить. Однако, никто не отвечал.

Время от времени он продолжал посылать сигналы, но прошло еще шесть часов, прежде чем он получил ответ. Ж-34 хотела узнать, не попал ли он в беду и требуется ли помощь.

Он ответил, что все в порядке, и спросил, что она знает о Ж-47. Она ничего не знала, и он выключил рацию и изменил направление движения так, чтобы не повстречаться с ней. Но все-таки этот инцидент помог ему. Он понял, что на правильном пути и что, двигаясь вправо, не отстал настолько, чтобы оказаться вне зоны доступа раций.

Он заранее хорошо выспался, так что теперь мог идти сутки, не сильно устав, но не забывал и о необходимых предосторожностях. После пятичасовой ходьбы Мэкин остановился и снова поел, а также отдохнул в течение двадцати минут.

Когда он пошел дальше, наступила ночь. Но он шел вперед так же уверено, как и прежде, а специальный фонарик на шлеме освещал все вокруг. И в конце третьего часа получил в ответ сообщение, о котором так долго думал.

— Я ждала от тебя весточки, — тихо сказала Ж-47.

— Ты отклонилась влево, чтобы встретиться со мной?

— Да, и я шла как можно быстрее.

— А где ты находишься?

Она сообщила свои координаты, он посмотрел на карту и стиснул зубы. Между ними пролегла река шириной в милю. На середине глубина достигала нескольких сот футов, в ней водились смертельно опасные существа, и не было места, где можно переправиться. К тому же нет никакой возможности построить плот — здешняя растительность тяжелее воды, а строительство большой лодки займет слишком много времени.

Однако, они могли разговаривать друг с другом по рации, и это самое главное. Час спустя они все еще оставались у реки, он на своем берегу, и она — на своем. Но луч фонаря не заметен на таком расстоянии, и следовало дождаться дневного света, чтобы увидеть девушку.

Полковник Голхек насладился бы нашей беседой, подумал Мэкин и тихо спросил:

— Ты устала, любимая?

— Не слишком.

— Тебе нужно поспать, но сначала я бы хотел минуть пять поговорить с тобой.

— Всего-то?

— Тогда я доживу до завтрашнего утра. Какое твое настоящее имя?

— Лона. Дорогой, а у тебя в самом деле зеленые глаза, или виновато освещение, в котором я тебя увидела?

— Кажется, они зеленовато-синие.

— Я люблю такой цвет. Дорогой, я хочу услышать, как ты произносишь мое имя.

Их беседа, как отметил бы полковник Голхем, превратилась в набор бессмысленных слов и междометий. Но Мэкин строго ограничил себя пятью минутами. Под конец они пожелали друг другу спокойной ночи и вернулись каждый к своему месту ночлега среди деревьев.

Ветви деревьев жадно тянулись к его одежде, отдергивались, почувствовав ультракороткое излучение, и трепетали в бессильной ярости. Любое крупное животное, соблазненное человеческим запахом, получило бы свирепый отпор от этих растительных стражей.

Мэкин слегка изменил стишок, используя версию, которая с гарантией разбудит его после шести часов сна:

Спят усталые игрушки,
Мишки спят,
Ребятишки на подушках
В шесть часов вскочить спешат…

Его сон, как всегда, был спокойным, но длился меньше шести часов. Еще не наступило время, которое он установил для себя, когда Мэкин вскочил на ноги от пронзительного воя окружающих деревьев. Длинное, тонкое растение-удав обернулось вокруг ветвей охранного дерева, и растение вырывалось в разные стороны в попытках освободиться. Но тут из-за деревьев приполз другой конец удава.

Нож мгновенно оказался в руке Мэкина, и он нанес им энергичный удар по рептилии. Но у шкуры удава была крепость стали, и даже острейшее лезвие оставило на нем лишь царапину. Удав обвился вокруг правой руки человека и придавил ее к телу. Но другой рукой Мэкин уже включил горелку, и тонкое, ослепительное пламя удивительно легко разрезало удава.

Две половинки чудовища тут же отпустили свою жертву и в панике заскользили прочь. По пути они отбросили обуглившиеся концы. Если повезет, те зароются в землю и постепенно переродятся в новых монстров.

Мэкин растер слегка парализованную руку и вышел из-под деревьев. Включив рацию, он тут же получил ответ:

— Любимый, — сказала она, — я рано проснулась и лежала, думая о тебе, но не хотела нарушать твой сон. Ты хорошо выспался?

— Прекрасно, — ответил он, — только больше не стоит за меня волноваться.

— Туман расходится. Попробуем увидеть друг друга?

Он стоял на берегу реки. На другой стороне он с трудом различал крошечное пятнышко. Ему показалось, что оно странно колеблется.

— Ты что, машешь руками? — спросил он.

— Правильно. У тебя великолепное зрение!

— То же самое я собирался сказать о тебе. Жаль, что твое лицо не такое красивое, как в прошлый раз, когда я впервые увидел тебя. По крайней мере, на таком расстоянии.

— Почему бы тебе не воспользоваться полевым биноклем?

— Правильно, — Он надвинул на глаза прикрепленный к шлему бинокль, включил его и усмехнулся. — Ты сердишься на меня, или это обычное выражение твоего лица?