Миры Уильяма Моррисона. Том 2

Ромуло хотел его обругать, но зубы слишком стучали. Таково реальное крестьянское гостеприимство, подумал он. И крестьянская проницательность. «Вы пролетели больше, чтобы добраться сюда». Вы пролетели Бог знает сколько световых лет, чтобы добраться до планеты, где вы вовсе не нужны. Ну, нам не нравитесь вы сами или ваша внешность. Так что убирайтесь, откуда пришли.

Возле него остановился еще один фермер, на этот раз в юбке.

— Вам холодно?

— Н-нет. Я д-дрожу от в-восхищения в-вашей д-деревней.

— Когда холод пробирает до костей, пора нагреть камни. Идемте со мной.

Он — или она? — привел его в большую каменную хижину. В углу другой крестьянин в юбке полулежал в шести футах от пола на больших плоских камнях. В трещинах между камней сочился унылый красноватый свет. Там горел огонь, а сверху сложены камни. Довольно примитивно. Но тепло. Достаточно тепло, чтобы отогреть замерзшего цивилизованного человека.

Ромуло взгромоздился на камни и лег рядом с крестьянином. Волна блаженного жара окатила его. То же самое, наверное, может чувствовать курица, начав вертеться на вертеле в электронной духовке. Пусть они зажарят меня и съедят, если захотят, подумал Ромуло, мне все равно. Мне здесь слишком хорошо. Даже на песчаном пляже под горячим солнцем я не чувствовал себя лучше.

Входили какие-то люди, бродили возле него. Ромуло было лень повернуть голову и взглянуть на них, но он не спал. Он явно слышал каждое слово их скучных разговоров. А как у вас с зерном в этом году? Не слишком хорошо, и не слишком плохо. Мало дождей. А когда погода сухая, дети будут плакать. Если небо слишком ясно, фермер должен бояться. Жарким летом будет плохой урожай… И так далее.

Как жена? Да как и ожидалось… Ромуло поднял голову и увидел, что сказавший это одет в юбку. Значит, женщины здесь носят штаны, подумал он.

С моей женой тоже все в порядке. Но на прошлое неделе она болела. Нет ничего хуже больной женщины. Она может быть вся беспомощна, но ее язык все равно не останавливается.

Ромуло слушал с восхищением. Мужчины здесь не боятся возражать женщинам, подумал он.

Как ваш сынишка? Хорошо. Ему уже почти семь. Пора забрать его из школы и пристроить к работе. Все равно он в классе не изучает ничего полезного. Его нужно чему-нибудь научить. Из-за неумелых рук и желудок пустой.

И как ваша дочь? Пожатие плечами. А чего ждать от дочери? Рано или поздно какой-нибудь молодой дурак избавит меня от нее. Дочь ведь только ест и больше ни на что не годна.

Да, если бы женщины рожали хоркопов вместо дочерей, наш мир стал бы лучше. Хоркоп, по крайней мере, может тянуть плуг.

Настоящая крестьянская мудрость, подумал Ромуло. Хороший материал для книги, хотя Маргаретте он не понравится.

Все здесь было обычно, слишком обычно. И все же через весь этот словесный хаос зудела в голове та же старая мысль. Здесь что-то не так. Что-то…

Внезапно кто-то ворвался в комнату.

— Где мой муж?

Маргаретта. Маргаретта со своим мерзким характером. Один из крестьян посмотрел на нее и сказал:

— Слова женщины, что яд склоопа. От того и другого появляются гноящиеся раны.

— Особенно если муж слаб. Когда женщины управляют мужчинами, боги смеются, а мужчины плачут.

Лингвистические способности Маргаретты не были настолько развиты, чтобы она поняла эти комментарии. Она даже не поморщилась и повысила голос:

— Ромуло! Ты где?

— Я здесь, дорогая, — ответил Ромуло, дрожа.

— Ромуло, идиот, что ты там делаешь? У тебя что, нет понятия о благопристойности?

— Мне было холодно — здесь может холодать неожиданно — и один человек позволил мне погреться на этой печи.

— Не может похолодать неожиданно. Было холодно все время, но у тебя не хватило мозгов надеть пальто. — Она смерила Ромуло взглядом, в котором читалось отвращение. — Держу пари, что там грязно. Эти крестьяне понятия не имеют о чистоте.

— Я не заметил.

— Язык женщины, — прокомментировал один из крестьян, — может расколоть мужу голову получше любого колуна.

Как это верно, подумал Ромуло, и вслух сказал:

— Я здесь согрелся, и мне этого достаточно.

— Не говори со мной так. Будь ты проклят, Ромуло, слезай сейчас же. Ты немедленно пойдешь со мной домой и примешь ванну.

На мгновение у Ромуло мелькнула дикая мысль послать ее к черту. Ты понимаешь, с кем говоришь? — хотелось спросить ему. Я свободный гражданин Системы и не обязан никому подчиняться. Пусть я твой муж, но ты не имеешь права разговаривать со мной подобным образом. Я немедленно ухожу. И я немедленно начну делать все так, как хочу. Немедленно…

Но благоразумие заставило его промолчать. Предположим, она тогда не даст ему еду? В хорошеньком же положении он окажется. Ему придется приползти к ней на коленях, и она никогда не забудет этого. Будет помнить всю жизнь. Они могут облететь сто планет, но она все равно будет напоминать ему этот вызов — и его позорную сдачу.

— Да, дорогая, — коротко сказал он и начал спускаться с камней.

Снаружи раздался гром.

Фермеры в юбках поглядели друг на друга. Один из них произнес нараспев:

— Боги съели плохой обед и стали рыгать. Скоро они заплачут от боли.