Миры Уильяма Моррисона. Том 2

— Ну, должен признать, и кое-что еще. Моя жена думает, что я глуп. Я хотел доказать ей, что я умнее, чем она представляет. Она даже не заподозрила, что здесь что-то не так. А когда я сказал ей, она лишь посмеялась надо мной.

— И теперь вы хотите прийти к ней с доказательствами, что оказались правы?

— О, нет, — поспешно сказал он. — Я хочу держать эти знания при себе. Все, что я хочу, так это исподтишка смеяться над ней. Наверное, это вопрос моего достоинства. Я уже зашел так далеко…

— А что, ваши мужчины все такие неврастеники? — с любопытством спросил крестьянин в юбке.

— Неврастеники? Не думаю, что я неврастеник. Но мужчины у нас считаются низшим полом, и я думаю, что, как и все остальные, признаю этот факт. Но все же я не верю этому. Не верю в глубине души. Так же, как большинство других мужчин. Предполагается, что были времена, когда мужчины командовали женщинами. Это было до грандиозных атомных войн, первых войн, когда тыл стал более опасным, чем фронт сражения. Очень много женщин погибли тогда, а те, кто выжил, стали почитаться, как богини. Вот тогда-то они захватили власть, и уже не выпускают ее из своих рук. Но я думаю, что когда-нибудь мы вернем наше превосходство, — задумчиво сказал он.

— Ерунда, — сказал крестьянин в штанах. — В по-настоящему цивилизованной расе должно царить равенство, а не превосходство. Вот как у нас.

— У вас? Но я думал…

— Мы притворялись примитивными. А у примитивных народов главными считаются мужчины.

— О, хотел бы я сказать это Маргаретте.

— Вы ничего ей не скажете.

В том, как он это произнес, прозвучало что-то зловещее.

— Но я… — проблеял Ромуло, — я должен вернуться.

— Это не является необходимостью. У вашей расы миллиарды людей. Никто и не заметит вашего отсутствия. А вам не придется терпеть оскорбления от жены.

Какое чувство юмора, дико подумал Ромуло. Каким же надо быть комиком, чтобы так шутить о моей смерти!

— Если я не вернусь, — в панике выкрикнул Ромуло, — Маргаретта начнет искать меня, и тогда все, что вы скрываете, выплывет наружу. И вы не сможете убить и ее. Она слишком знаменита, и известно, куда она полетела. Если она не вернется, начнется расследование. Наши власти с большим подозрением относятся к несчастным случаям на странных планетах. У нас уже был опыт с враждебными расами, и мы не верим в несчастные случаи.

— Ваше исчезновение будет трудной задачей, — медленно произнес крестьянин в юбке. — Но мы решали и не такие сложные задачи!

— Не надо так обо мне! — выкрикнул Ромуло. — Вы не должны убивать меня, и проблем не будет. Вы только должны меня отпустить… — Голос его задрожал. — Я ничего не скажу. Могу дать вам торжественную клятву, что я ничего никому не скажу. И, как я уже упоминал…

— И что именно вы не скажете?

— Все, что вы тут скрываете. Надеюсь, вы покажете мне это. Я не считал, что смогу найти это сам, поэтому привлек к себе ваше внимание, шныряя по сторонам. — Любопытство на какое-то время преодолело в нем панику, и Ромуло требовательно спросил: — Что вы скрываете?

Все трое опять обменялись взглядами. Наконец, один из них произнес:

— Теперь это уже не причинит вреда. Мы пришли.

Они провели Ромуло вниз еще по одному очень крутому лестничному пролезу. Когда они подошли, дверь скользнула в сторону и бесшумно закрылась за ними.

Ромуло задохнулся. Это было доказательством такой развитой цивилизации, о какой он даже и не мечтал. И вместо того, чтобы оказаться в глубоком туннеле, он, казалось, вышел на открытую площадку. Он увидел изящные невысокие дома, красивые деревья, ровные, привлекательные лужайки. Прогуливались взрослые, играли дети. Вокруг носились маленькие пушистые животные. Над головой, хотя не было видно никакого солнца, светлело голубое летнее небо, по которому порхали пташки.

Ромуло мгновение глядел на все это, затем открыл рот, чтобы выразить свои чувства. Но тут один из крестьян потянул его обратно. Дверь открылась и снова закрылась, когда они вышли.

— Вот что мы скрываем, — сказал крестьянин в юбке. — Образ жизни, которым мы дорожим. Мы не хотим иметь ничего общего с вашей превознесенной цивилизацией. Она портит все, чего коснется. Мы хотим, чтобы нас оставили в покое. — И он добавил почти с жалостью: — Не нужно было вам совать свой нос.

— Если об этом узнают ваши туристы, — сказал один из тех, что носили штаны, — они налетят на нас толпами. И мы готовы пойти на все, чтобы они ни о чем не узнали.

— Но зачем? Вы не должны бояться меня!

— Мы никого не боимся. У нас есть заводы, и мы можем защитить себя в случае необходимости. Но мы считаем убийство нецивилизованным. Мы предпочитаем метод безопасного обмана, такого, как использовали до сих пор. Очень плохо, что вы заставляете нас пойти на то, чего мы до сих пор избегали.

— Я что, принуждаю вас? — спросил Ромуло. — Приставил к вашей голове пистолет и заставляю вас убить меня? Какие глупости!

— Мы еще не решили, какова будет ваша судьба. Но выбор ограничен: или смерть, или долгий сон. Или то, или другое.