Миры Уильяма Моррисона. Том 3

Пират проводил его в раздевалку, где их уже терпеливо поджидал в клетке карбор. Пирату и его трехногому напарнику разминка была не нужна, и они просто наблюдали за тем, как Мэл сделал тройной прыжок с поворотом.

— Посмотрим, как отреагирует на это публика, — самодовольно пробормотал себе под нос Мэл.

Он был так увлечен, разогреваясь и предвкушая триумф, что пропустил начало представления. На арену вышел шпрейхштал-мейстер, в традиционном цилиндре, громадных ботинках и фраке с длинными фалдами — эта одежда не менялась уже несколько столетий. После краткого вступительного слова он взмахнул кнутом, и кнут неожиданно разлетелся на полдюжины частей, аудитория ахнула, а части кнута расправили крылья и улетели. «Кнут» был ничем иным, как редкой колонией венерианских птичек.

Началось первое действие. Мэл выглянул из двери раздевалки и увидел квартет клоунов. Двое из них были низенькими и приземистыми, и Мэлу показалось, что он узнал в них Болама и Хэкина в укороченном виде.

Они разыграли комическую пантомиму, в ходе которой Хэкин наскакивал на Болама и отлетал от него, как резиновый мячик.

Болам попытался его схватить, но в первый раз промахнулся и содрал с Хэкина штаны. Аудитория взорвалась от смеха. Во второй раз Боламу удалось ухватить Хэкина за ноги, и он принялся вращать его. Вторая пара клоунов попыталась вырвать несчастного Хэкина из рук силача, но они добились лишь того, что тот стал вытягиваться, подобно настоящей резиновой игрушке. Когда руки и ноги Хэкина стали длиной фута по четыре, клоуны отпустили его. Гуттаперчевый Человек рванулся вперед, как шарик из рогатки, и сбил продолжавшего удерживать его Болама с ног. Тот вскочил, но Хэкин начал растягиваться снова и снова, каждый раз потом напрыгивая и сбивая силача обратно на арену. Так они добрались до выхода и удалились под завывания рыдающей от смеха публики.

Мэлу этот номер показался настолько забавным, что мальчик забыл о собственном выступлении. Следующими на арену выехали девушки на неоседланных марсианских зебрах — невысоких животных с шестью ногами и ровной походкой. От девушек не требовалось практически ничего, кроме привлекательной внешности, а на данном этапе публика ничего иного и не желала.

Затем вышел гимнаст с упражнениями на трапеции и, глядя на него, Мэл стал понимать, что имел в виду Хэкин. Гимнаст кружился на трапеции, совершал кувырки, прыгал с трапеции на трапецию и даже, после очередного прыжка, ухватился за нее не руками, а зубами. Аудитория взрывалась громом аплодисментов. Поглядев на него, Мэл уже не считал свой номер таким же потрясающим, даже с собакой и карбором.

— Ты покажешь свои таланты сразу после него, о возбужденный новичок. Приготовься, — сказал подошедший к нему Хэкин.

— Черт побери, этот гимнаст просто потрясающий, — сказал ему Мэл.

— Самый обыкновенный, — пожал плечами Хэкин. — Подожди, о впечатленный, пока не увидишь других номеров на трапеции.

После гимнаста снова была клоунада, а затем наступила очередь Мэла.

Мэл не понимал, как это произошло, но весь мир внезапно изменился. На планету словно обрушилось землетрясение, изменив все вокруг. У Мэла подкашивались ноги, аудитория дрожала перед газами, а огни слились в одно сплошное, яркое пятно. Он не вышел, а с трудом проковылял на арену, думая о том, чтобы только не упасть. «Это же просто глупо, — вертелось в голове. — У Марса низкая гравитация, и нет никаких причин, почему вдруг исчезли силы, и я не могу поддерживать собственный вес». Но, тем не менее, именно это он и чувствовал.

Некоторые артисты начинают волноваться задолго до выступления, другие же преисполнены уверенности вплоть до последней минуты. К таким и относился Мэл. Только что он чувствовал себя бодрым — и вдруг страх перед аудиторией ударил его без предупреждения. Он почувствовал, что не может пошевелиться, в то время, как тысячи глаз уставились на него и спрашивают себя, что мальчишка собирается делать на арене, если просто стоит, как статуя?

Но все же тренировки не прошли даром. Тело Мэла стало действовать само собой. Он подпрыгнул, совершил кувырок и приземлился на ноги, сам не понимая, как сделал это. Он только видел, как аудитория перевернулась перед глазами, и услышал рев смеха в ответ на забавные движения карбора и акробатические прыжки Пирата. Но Мэлу казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим. Он чувствовал себя так, словно не стоит на сцене, а наблюдает выступление на телеэкране за сотни миль отсюда.

Наконец, его выступление закончилось, и он покинул арену с бежавшим рядом с ним Пиратом и изящно прыгающим впереди карбором. И лишь оказавшись в раздевалке, Мэл вдруг чудесным образом пришел в себя. Он услышал аплодисменты (фактически, они относились к следующему номеру, но точно так же приветствовали и его), и Мэл был уверен, что показал настоящий класс.

— Разве мы не поразили их, а, Пират? — гордо сказал мальчик. — Мы показали им настоящий номер, который они не скоро забудут.