Миры Уильяма Моррисона. Том 5

Ларкин, как и задумывал, бесшумно встал и шагнул к двери. На этот раз Литтлфилд усадил его обратно уже не так нежно.

— Я же сказал, что двигаюсь гораздо быстрее вас. Вам лучше поверить мне на слово. — Затем небрежно добавил: — Вы натворили столько шума, что можно разбудить мертвеца. Возможно, вас заинтересует то, что у меня есть несколько чувств, которых нет у вас. Вот как я понял, чем вы занимаетесь на фабрике. Я вижу в рентгеновском диапазоне. И, увидев лучи на входе в здание, я провел небольшое расследование.

Ларкин ничего не ответил, и Литтлфилд повернулся к пациенту. Разумеется, подумал доктор, он должен был догадаться, что инопланетяне обладают более совершенными рефлексами. Со вторым мозгом, управляющим нижней частью тела, нервным импульсам мышц, например, надо проходить вдвое меньшее расстояние, чем у человека. Неудивительно, что они могут двигаться так резко. Но если бы второго мозга не было…

Ларкин потряс головой и содрогнулся, выбросив эту мысль из головы. Литтлфилд сказал, что обладает чувствами, недоступными людям. Доктору стало интересно, есть ли среди этих чувств телепатия.

Но Литтлфилд, казалось, не заинтересовался чтением его мыслей. Он разговаривал с человеком на кровати, и через некоторое время Джеймс сел и начал надевать одежду, висящую в шкафу.

— Когда вы устанавливали рентгеновское оборудование, с вами была медсестра. Сколько еще людей знает?

Ларкин воспрянул духом. Значит, они не могли читать мысли. В таком случае, ему, возможно, удастся заставить Литтлфилда думать, что полиции уже все известно. Потому что это был вопрос жизни и смерти. Если обо всем знали только Ларкин и одна медсестра, тогда секрет можно было сохранить, избавившись от пары человек. Но если у него получится убедить Литтлфилда…

— Не получится, — улыбнулся Литтлфилд. — Мы не можем читать мысли, но отлично знаем людей и просто видим, что написано у вас на лицах. Мне очень жаль. Убивая вас, мы испытываем не больше угрызений совести, чем когда вы расправляетесь с наиболее похожими на вас животными — обезьянами, но мы не занимаемся бесцельной резней. Поэтому нам хотелось бы ограничить количество смертей до двух. Вы уже доставили нам большие неудобства. Дальнейшего вмешательства мы не потерпим.

И тут случилось кое-что неожиданное. Открылась дверь, и на пороге появился доктор Вернер с округлившимися глазами.

— Какого дьявола этот человек делает с моим пациентом? — настойчиво и с яростью спросил он.

Рефлексы Литтлфилда продемонстрировали чудеса быстроты. Он достал из кармана крошечный предмет и навел его на Вернера еще до того, как тот понял, что его жизнь в опасности. Пока хирург падал на пол, не успело измениться даже выражение его лица.

Все это время Ларкин использовал ограниченные возможности человеческого мозга, мысли которого инопланетянин, к счастью, читать не мог. Пока Литтфилд стрелял в не вовремя вошедшего Вернера, молодой доктор ударил его ногой в брюшную полость, прямо по мозгу, расположенному на месте аппендикса.

Удивленное выражение лица Литтлфилда нужно было видеть. Его ноги, казалось, парализовало, и смертоносный маленький предмет выпал из рук. Ларкин быстро поднял пистолет и в то же самое время схватил моток клейкой ленты.

— Признаю, мои рефлексы не могут сравниться с вашими, но для человека они не так уж и плохи, — связав Литтлфилду руки и ноги, мрачно сказал Ларкин. — И мне повезло, что в животе у меня нет мозга, по которому можно пнуть.

— Меня впервые удивил человек, — с сожалением покачал головой Литтлфилд.

— Но, возможно, не в последний раз. Мисс Джонсон, медсестра, которая была со мной, уже сообщила нескольким докторам об анатомических особенностях вашего друга. Вероятно, эти сведения теперь передали полиции. Думаю, стоит ожидать их скорого визита. Они, наверное, обрадуются, обнаружив под рукой еще один объект для расследования, к тому же с неповрежденным вторым мозгом.

— Значит, пытаться держать все в секрете уже бесполезно.

— Да, и убийство Вернера тоже не сыграло вам на руку. Его тело может снабдить нас дополнительной информацией. Не знаю, как именно действует ваше оружие, но вскрытие явно будет интересным.

На этот раз Литтлфилд забормотал на своем странном языке. Затем заметил, что Ларкин смотрит на него.

— Прошу прощения, я веду себя невежливо. У нас есть поговорка — да, даже такие продвинутые цивилизации, как наша, помнят поговорки — что леврон (странное животное, похожее на помесь волка и тюленя)… леврон не кверится — это значит оглядываться — потому что боится времона — узнать правду.

В запутанном объяснении слышались саркастические нотки, и Ларкин внезапно понял, почему. Но было слишком поздно сделать то, о чем говорилось в поговорке — оглянуться. Он получил удар по голове, и все потемнело.

Когда доктор очнулся, то сразу ощутил стук в ушах. Через некоторое время он понял, что это стучат в дверь, забаррикадированную кроватью. Полосы клейкой ленты, связывавшие Литтлфилда, лежали на полу, а оба пришельца стояли рядом с ним.