Mise en Place (СИ)

А теперь к DVD, который я прикладываю к моему письму. Грег принёс его несколько дней назад, когда приезжал к Молли. Знаешь, они такие приторные друг с другом, весь этот сахарный сироп, когда они в одной комнате. Это совершенно отвратительно, радуйся, что тебя здесь нет и ты это не видишь. Грег говорит, что диск открыт для всех регионов, так что ты сможешь проиграть его на любом DVD-проигрывателе. И вы оба должны сесть и посмотреть его. Это потрясающе, правда. Должна признать, немного больно смотреть на это, особенно зная, что всё исчезло, и мы никогда не сможем это вернуть, но… в каком-то смысле, это прекрасная боль.

Это заставляет меня ужасно скучать по вам обоим. Знаете, большую часть дня я по вам не скучаю. За исключением случаев, когда я закрываю за собой дверь в туалет — тогда я по вам совершенно не скучаю.

На диске есть ещё один выпуск передачи. Не мне решать, смотреть ли его первым или последним. Может, вам стоит кинуть монетку. Ирен Адлер — настоящая ведьма, но я в жизни так не смеялась.

И Джон… если ты когда-нибудь вернёшься в Брикли, или если никогда не вернёшься… мы всё равно тебя любим. Я просто хотела, чтобы ты знал.

С любовью,

Мэри.

***

[Брикли, рассвет. Поют птицы, по пустой дороге, ведущей из города, проезжает машина. В местных супермаркетах разгружают товар, дети направляются в школу, магазины открываются. Кадры медленно просыпающегося города не сопровождаются ни единым словом, за исключением случайного уличного шума.]

[«Империя», вид с улицы.]

Закадровый голос Шерлока: «Империя», утро понедельника. Как правило, по понедельникам ресторан закрыт, так что сотрудники пользуются возможность передохнуть от наплыва посетителей и учатся пробовать что-то новое, пока производственная команда использует отсутствие клиентов, чтобы переоформить обеденный зал так, чтобы он соответствовал новому меню.

[Обеденный зал «Империи». Кто-то сдирает обои со стен, и они отходят с приятным треском. За их спинами медленно выносят столы и стулья.]

Дизайнер: Свет — мы думаем всё осветлить. Много света, много открытого пространства. Это прекрасное старое здание. Под ковром пол из твёрдой древесины, и мы возвращаемся к нему. Его легче чистить, чем ковровое покрытие.

[Жужжание пескоструйного аппарата — кто-то начал работу по очистке пыльного и запятнанного пола.]

Дизайнер, продолжает: Вся эта темнота и ковровое покрытие — это только сверху. Мы хотим снять всё это и выставить всё напоказ. «Империи» нечего скрывать.

[Ещё один кадр внутри. Портреты Джонов, Джеймса и Хэмиша снимаются со стены. Камера фокусируется на самом старом портрете — Джона Х. — в тот самый момент, когда рабочий прислоняет его к стене, а затем аккуратно заворачивается в запасную скатерть.]

Закадровый голос Джона: Меня назвали в честь моих дедов. Первый Джон — ну, у оригинального Джона Х. был сын, второй Джон. Первый Джон служил в Британской Армии в первой англо-афганской войне, в 1880 и 1881 году. Он был в Пакистане в течение четырёх -пяти дней, не очень долго, а потом его ранили, он заболел малярией и его отправили домой. Он привез с собой сувениры: ковры, развешанные у нас на стенах, и рецепт афганского плова, который он делал каждый год до самой смерти. Он женился на моей пра-пра-бабушке, Мэри, и они родили моего прадеда, второго Джона.

[Теперь следующий Джон.]

Закадровый голос Джона: Это был… 1890 год. Когда началась Первая Мировая, ему было двадцать четыре года. Это был, знаете, один из тех браков военного времени. Он отправился воевать в окопах, умудрился пройти войну практически без царапины, а затем отправился в Россию воевать в их гражданской войне, а жена осталась дома, беременная моим дедом, Джеймсом. Он привёз домой рецепты хлеба, курицы и фаршированных перцев.

[Портрет Джона №2 заворачивают и увозят. Джеймс выходит на сцену.]

Закадровый голос Джона: Мой дедушка, Джеймс, он тот, кто основал ресторан, когда вернулся домой со Второй Мировой. Он присоединился к военно-морскому флоту — как я думаю, в основном, в пику своему отцу — и привез домой все эти азиатские блюда: лапшу, и чеснок, и имбирь. Он вернулся в Брикли и, так как он вырос с этой едой, которую его отец и дед привезли с собой, он захотел поделиться найденным со всеми. Итак, он открыл ресторан в 1949, и это было фантастически глупое решение, потому что нормирование продуктов было ещё хуже, чем во время войны, и они с моей бабушкой почти обанкротились с этим предприятием. Но они прорвались.

[Теперь камера на Хэмиша. ]

Закадровый голос Джона: Мой отец, Хэмиш, продолжил дело после того, как умер дедушка. Он вырос вместе с «Империей», так же как и я. Никогда не думал о другой профессии. Не уверен, что он был таким уж хорошим поваром, вообще-то, но он верил в ресторан. Он с радостью позволил нам с Гарри искать свой собственный путь. Гарри с её фотографией, мне с медициной. Я думаю, это потому что он знал, что мы всегда будем возвращаться.

[Пауза, пока Хэмиша заворачивают и уносят в офис управляющего, к остальным трём портретам, прислонённым к столу.]

Закадровый голос Джона: Он был прав.