Mise en Place (СИ)

Джон пошел вперед, не дожидаясь Шерлока и не обращая внимания на удивленное выражение его лица. Он прошел несколько метров и, услышав торопливые шаги, сбавил темп, чтобы дать ему возможность догнать себя. Нога начинала беспокоить Джона. И предложение Шерлока вести машину теперь казалось куда привлекательнее.

— Куда тебя ранили? — неожиданно спросил Шерлок.

— Только не говори, что ты не заметил трость.

— Заметил. Но я уверен, что боль в твоей ноге психосоматическая. Тебя явно не из-за нее комиссовали.

— Точно, — пробормотал Джон. — В плечо. Попал под обстрел.

Шерлок задумчиво кивнул:

— Ты не всегда был солдатом.

— А ты не всегда был телезвездой, — возразил Джон.

— А кошмары?

Джон замер:

— Что, прости?

— У тебя мешки под глазами, ты плохо спишь, — ответил Шерлок, глядя ему в глаза. — Вывод сам напрашивается, учитывая твой военный опыт, ранения и психосоматические боли.

— Помнишь, что я тебе сказал до этого? Так вот, я забираю свои слова назад. Отвали. — Джон оттолкнул Шерлока и пошел, тяжело опираясь на трость.

— Джон…

— Отвали!

— Джон, — позвал Шерлок, продолжая идти за ним.

— Нет! — отрезал Джон. — Разве тебе не нужно снимать проходы по городу?

— Нет, — ответил Шерлок, хотя слышал сигнал смс.

Джон закатил глаза. Он развернулся к Шерлоку, изо всех сил пытаясь сдержать раздражение.

— Слушай. У меня всего два часа, чтобы отвлечься. Потом я должен буду вернуться в ресторан для вечернего обслуживания. Поэтому будь так любезен — просто свали.

— Нет, — повторил Шерлок.

— Почему нет? — взгляд Джона был спокойным и непреклонным. Такой его взгляд Гарри называла «лучше-не-нарывайся». Так Джон обычно смотрел на младших по званию в части, если они забывались и наглели, или на клиентов, когда они пререкались по поводу счета. И это всегда срабатывало.

— Я… — Шерлок отвел взгляд, и Джон самодовольно ухмыльнулся. — Я хочу узнать побольше.

— Больше?

— О ресторане. Это необходимо для закадрового текста. Мне важно узнать как можно больше о его возникновении, истории, о том, что он значит для тех, кто там работает, и для жителей Брикли.

— Хорошо, — медленно ответил Джон. — Мой дед открыл «Империю» в 1949. В том самом здании, в каком мы располагаемся и сейчас. У нас всегда был маленький штат сотрудников. В шестидесятые — семидесятые годы ресторан считался одним из лучших. И я не хочу видеть, как всё рушится.

— Почему? — спросил Шерлок.

— Почему?! — Джон уставился на него. — И ты меня об этом спрашиваешь, после всего, что уже знаешь? Да ни хера я тебе не скажу!

Джон развернулся и пошел прочь. Но, сделав пару шагов, он повернул обратно:

— И пирог отдай.

Шерлок молча протянул ему блюдо.

— Благодарю, — Джон постарался произнести это с таким достоинством, на какое только способен человек, сжимающий в руках блюдо с одиноким куском пирога. Он круто развернулся и быстро зашагал прочь. И, хотя Джон убеждал себя, что ему все равно, он напряженно вслушивался, чтобы понять, будут ли шаги Шерлока удаляться или же тот последует за ним.

Но он так ничего и не услышал.

***

Шерлок стоял и задумчиво смотрел на уходящего Джона.

Военный. Боль в ноге, несомненно, психосоматическая. Достаточно вспомнить, как безупречно четко он развернулся. Никто, кто действительно был ранен в ногу, не смог бы так. Он, как минимум, потерял бы равновесие. Мужчина дошел до конца улицы и свернул в переулок. А Шерлок все стоял и думал о нем, раз за разом прокручивая в голове всё, что узнал о Джоне Уотсоне.

Он был в хорошей форме. Его ранили несколько месяцев назад, но за это время он нисколько не поправился. Он ценил традиции, историю, надежность и, превыше всего, — семью. Всего этого уже было достаточно, чтобы объяснить желание Джона спасти «Империю». Мысли Шерлока возвращались к четвертой составляющей. Все это — ради семьи. А если быть более точным, ради дедушки, Джеймса Уотсона, — основателя ресторана и ветерана Второй мировой войны.

Семья. Шерлок не знал, что и думать. Не то чтобы само понятие семьи было ему чуждо, скорее мысль о том, что кто-то может быть настолько предан и способен так любить, что пойдет на все, пренебрегая здравым смыслом.

А ведь было абсолютно очевидно, что «Империя» на грани краха. Конечно, Шерлок выбрал не самое удачное время — конец обеденного перерыва, но он не тешил себя иллюзиями, что до него там был хоть один посетитель. На кухне было слишком суетно, слишком неспокойно — будто всё только ради его посещения. Фартук Молли был идеально чистым и отутюженным, а футболка посудомойщика — сухой. Шерлок был уверен, что они не успели бы переодеться. На кухне было подозрительно чисто (он тогда еще с облегчением подумал, что ему хотя бы не нужно отчитывать персонал за нечистоплотность), даже учитывая тот факт, что все были предупреждены и готовились к его приезду. Молли опиралась на плиту, следовательно, она была холодной. Это подтверждало догадки о том, что повар в тот день не готовил: было попросту не для кого.