Мистер Джастис Раффлс

– О нет, было, – ответил Леви с широкой всезнающей усмешкой, – в тот момент совершилось преступление, о котором вам следовало подумать прежде, чем его воплощать, если вы действительно те, кем я вас только что назвал. Преступление, совершенное вами, состояло в том, что вы обнаружили себя; но только из этого я никак не мог бы вывести в отношении друга Анании подозрений насчет того дела в Карлсбаде; нет, и даже когда я увидел, что его друг так удивлен тем, что он ездил туда – такой подтянутый, здоровый парень! Да! – воскликнул ростовщик, поднимая кресло и стуча его ножками об пол. – Этим утром я ничего не подозревал, но днем уже был совершенно уверен.

Раффлс больше не улыбался; его глаза были как две стальные иглы, а рот сжался как капкан.

– Я понял, что вы уверены, – произнес он надменно, – и вы в самом деле считаете, что я забрал ожерелье вашей жены и спрятал его в лесу?

– Я знаю, что это так.

– Так какого черта вы пришли сюда один? – выкрикнул Раффлс. – Почему не привели с собой пару крепких парней из Скотланд-Ярда? Я здесь, перед вами, мистер Леви, полностью в вашем распоряжении. Почему бы не запереть меня в камере?

Леви утробно хмыкнул из-под трех золотых пуговиц и бриллиантовой булавки.

– Видно я не из того теста, что вы думаете, – заявил он, – и возможно, вы оба джентльмены не того разбора, как думал я.

– Так мы теперь джентльмены, а? – спросил Раффлс. – Не слишком ли быстрое превращение из разряженных взломщиков, или кем мы там были три минуты назад?

– Возможно, я вовсе никогда и не ставил вас так низко, мистер Раффлс.

– Возможно, вы никогда и не думали, что я забрал ожерелье, мистер Леви?

– Я знаю, что его взяли вы, – ответил Леви совсем другим тоном – умиротворительным, намекавшим на возможность извинения. – Но также я думаю, что вы поместили его туда, где оно непременно нашлось бы. И мне кажется, что вы забрали его только ради развлечения!

– Если вообще забирал, – заметил я. – Что за абсурдное предположение!

– Хотел бы я его похитить! – воскликнул Раффлс дерзко. – Я согласен с вами, мистер Леви, в той толпе унылых персонажей, где мы томились тогда за наши грехи, это развлекло бы меня, как ничто другое.

– Так вам по душе такие развлечения? – проницательно глянув, сделал ход Леви.

– Еще бы, – ответил Раффлс, – я уверен, что по душе.

– А вы не хотели бы еще раз подобным образом развлечься, мистер Раффлс?

– Только не говорите «еще раз», прошу вас.

– Ну так вы хотели бы опять испытать себя в подобном деле?

– Не «опять», мистер Леви, и, если не возражаете, даже «впервые».

– Прошу прощения, я ошибся, – ответил Леви, все больше мрачнея.

– Так значит, вы предлагаете мне впервые испытать на себе этого рода развлечение и украсть что-то? В этом дело, мистер Леви?

Раффлс был великолепен, но и его оппонент смотрелся в своем роде не хуже. Я еще раз восхитился тому, с каким тактом Леви отбросил свои прежние нападки, и тонкой игре, которую он затеял.

– Это больше будет напоминать изъятие, чем кражу, – уточнил он. – Довольно непростое изъятие, мистер Раффлс, это верно, но достаточно невинное даже для любителя.

– Благодарю вас, мистер Леви. Так у вас, значит, есть конкретное дело на уме?

– Верно – возврат имущества, принадлежащего одному человеку.

– И вы – этот человек, так, мистер Леви?

– Именно я, мистер Раффлс.

– Банни, я начинаю понимать, почему он не захватил с собой полицейских!

Я признал, что тоже понял это некоторое время назад; но наш друг и враг шумно протестовал, утверждая, что ни при каких обстоятельствах не выбрал бы этот путь. В свете настоящих событий он сумел обнаружить то, что ускользало от его внимания раньше, когда он обвинял нас в проступках, что могли бы стать основой для уголовного дела. Но, в конце концов, какие у него могли быть доказательства против Раффлса? Мистер Леви сам твердо и прямо поставил этот вопрос. Он мог бы предупредить городскую полицию насчет своих серьезных подозрений, а они могли бы вступить в контакт с австрийской полицией, и улики, помимо ненадежных свидетельств его памяти, скоро отыскались бы; но ничего из этого не может быть сделано сразу, и если Раффлсу будет угодно одобрить его теорию о розыгрыше, признав лишь ее и ничего более, тогда, насколько может судить мистер Леви, не потребуется более никаких мер.

– Помимо этого невинного возвращения вашей собственности, – предположил Раффлс, – ведь именно это ваше единственное условие?

– Условие – не то слово, которое я употребил бы, – заметил Леви, пожимая плечами.

– Скорее, предпосылка?

– Компенсация, вот какое слово точно выразит суть. Вы причинили мне немало хлопот, похитив драгоценности миссис Леви ради собственного развлечения…

– …как это ВЫ утверждаете, мистер Леви.

– Ну я могу и ошибиться, но это мы имеем возможность установить – или не устанавливать, решать вам, – парировал еврей, на миг сняв свою маску. – Как бы то ни было, вы признаете, что это – тот вид развлечения, который был бы вам по душе. Итак, я попрошу вас развлечь себя, изъяв еще кое-что, что принадлежит мне, и попало не в те руки; тогда мы с вами будем в расчете.