Мистерии Мухомора. Волшебный гриб в традиционной культуре на примере ритуальной практики шаманов Сибири и Крайнего Севера

Вообще, подобных сообщений в анналах психиатрии и психотерапии очень много. Как правило, в больших городах действие разворачивается именно в подъездах домов, как в месте доступном и общественном, с одной стороны, и условно защищенном – с другой. В деревнях акты эксгибиционизма переносятся в леса и рощи, где и могут быть замечены сторонними наблюдателями. Подробное разбирательство этой темы выходит за рамки данной работы. Прежде всего нас интересует момент запуска программы действий употребляющего и не употребляющего наркотические препараты и событий, следующих вслед за этим.

«Экстремальное» обнажение сопровождается резким изменением химических процессов, протекающих в мозге, что может привести к ИСС без наркотических веществ, как это имело место, когда Екатерина Е. «летала по лестничным пролетам». Многие профессиональные стриптизерши говорят, что испытывают чувство эйфории и экстаза, которое подталкивает их к все большей откровенности [113]. Известный исследователь ЛСД Станислав Гроф связывает эксгибиционизм, а также женский гомосексуализм с переживаниями, полученными в последней фазе перинатального опыта, когда ребенок, преодолев родовые пути, выходит наружу [202, с. 154]. Зигмунд Фрейд видит в эксгибиционизме детское влечение [210].

Возможно, что при мухоморном опьянении и эксгибиционизме мы сталкиваемся с одними и теми же закономерностями нарушения обычного восприятия реальности. Под действием небольших доз мухоморов, а также дурмана, белены человек испытывает легкое головокружение, стирающее границы между сном и бодрствованием, возбуждение. Он может снять с себя одежду, встать на подоконник, выйти из дома.

Еще одна мотивация к обнажению во время опьянения некоторыми галлюциногенами – желание открыться перед знанием. «…Настоящее посвящение нельзя получить, если не разденешься догола, – пишет Т. Маккенна, ссылаясь на откровения, полученное его братом Деннисом под воздействием псилоцибиновых грибов. – Деннис стал настаивать, чтобы все мы сняли одежду… Чувствовалось осязаемое присутствие гриба. Казалось, что он говорит: "Сбросьте одежду. Отбросьте все. Мир рушится. Отныне все предметы для вас бесполезны. Вам больше ничего не нужно"». Вскоре группе экспериментаторов, в том числе и Т. Маккенне, показалось, что будет очень правильно, если они возьмут свои гамаки и нагишом отправятся в джунгли в поисках видения. Так они и сделали [174, с. 150].

Рис. 4.10. И. Фавани. Школа ведьм. Гравюра на меди. XVIII в.

Идея обнажения для получения мистического опыта очень древняя. Она характерна для самых различных традиционных культур Америки, Азии и Африки. В шаманизме обнажение тела представляет собой не что иное, как открытость перед Великим Духом. Снятие одежды подобно отрешению от внешнего мира, его законов, установок и условностей. Если человек действительно хочет соприкоснуться с Духом, то он, по словам шамана сиу Эхака Сапы (Черного Лося), должен оставить все земные принадлежности [45, с. 61]. В европейской цивилизации после гонения на ведьм, известных своими оргиастическими ритуалами, эта взаимосвязь внешне была искусственно подавлена христианскими нормами, но, тем не менее, «законсервировалась» внутри (рис. 4.10). Это как раз и высвобождает принятие галлюциногена, хотя сама культурологическая основа состояния остается для экспериментатора неизвестной.

Одна женщина, употребившая мухомор для достижения состояния опьянения, находясь в компании, сняла с себя обувь, брюки, причем аккуратно положив их в саду на скамейку, и как ни в чем не бывало села на стол. На следующий день она не смогла вспомнить о случившемся. В другой раз она танцевала голой на проселочной дороге, выпив в походных условиях чай, который представлял собой отвар листьев малины и какой-то собранной «для вкуса» травы: «Мы тогда на пикник на выходные поехали. Я от моста через Пахру к палаткам возвращалась – они на горке стояли, – и дождь начался. Теплый такой, грибной. Одежда промокла вся. Я ее сняла, туфли взяла в руку – и так, в чем мать родила, побежала. Не чувствовала ни страха, что меня кто-нибудь увидит, ничего… Хорошо было. Так я пробегала долго, наверное. Дождь уже кончился. Одеваться не хотелось. Уже у палаток решила низ прикрыть, тогда показалось это достаточным. Сорвала мокрый лист ландыша и прилепила между ног, как на бразильском карнавале. Так и пришла. Сказала, что просто не хотела одежду мочить, а она – вся мокрая» [114].