Мистерии (пер. Соколова)

Какъ перевернуло его всего въ какой-нибудь часъ времени! Что это еще? Отчего такъ безпокойно колышатся занавски на окнахъ, несмотря на то, что сегодня вовсе не втрено? Это тоже должно что-нибудь значить? Онъ снова всталъ и посмотрлъ въ зеркало. Она имлъ жалкій, растрепанный видъ; да, волосы его больше посдли, а вокругъ глазъ были красные круги… "Вамъ все еще страшно? Не надо бояться!". Чудная Дагни! Нтъ, совершенно блая шляпа!..

Въ дверь его постучались; вошелъ хозяинъ. Онъ наконецъ принесъ ему свой счетъ, длинный счетъ въ два локтя: впрочемъ, онъ улыбается и держитъ себя крайне любезно.

Нагель тотчасъ достаетъ бумажникъ и начинаетъ рыться въ немъ, а тмъ временемъ спрашиваетъ, дрожа отъ ужаснаго предчувствія, сколько именно приходится но счету, но хозяинъ отвчаетъ: вдь это же не къ спху, время есть до завтра, а не то и дольше.

Да, какъ знать; главное, можетъ ли онъ уплатить; можетъ быть, онъ и вовсе не можетъ! И Нагель не находитъ денегъ. Что? Неужели у него нтъ денегъ? Он бросаетъ бумажникъ на столъ и начинаетъ шарить по карманамъ; онъ совершенно безпомощенъ и съ отчаяніемъ ищетъ повсюду; наконецъ онъ опускаетъ руку въ карманъ брюкъ, вынимаетъ мелочь и говоритъ:

— Вотъ тутъ у меня немного денегъ, но вдь этого не хватитъ; нтъ, конечно же, не хватитъ; сосчитайте сами.

— Нтъ, — говоритъ и хозяинъ, — здсь не хватитъ.

На лбу Нагеля выступаетъ потъ; онъ хочетъ, не откладывая, уплатить хозяину эту пару кронъ и ищетъ даже въ жилетномъ карман, нтъ ли тамъ еще мелкихъ денегъ. Но тамъ ничего не находится. Но онъ разумется достанетъ; можетъ бытъ, кто-нибудь окажетъ ему эту услугу, одолжитъ ему! Господи, неужели никто не поможетъ ему, если онъ попроситъ объ этомъ! Хозяинъ уже принимаетъ недовольный видъ, даже его вжливость оставляетъ его; онъ беретъ бумажникъ Нагеля, лежащій на стол, и начинаетъ самъ изслдовать его.

— Да, пожалуйста! — говоритъ Нагель. — Да, посмотрите сами, тамъ только бумаги. Я совершенно не понимаю…

Но хозяинъ открываетъ самое внутреннее отдленіе и вдругъ выпускаетъ бумажникъ изъ рукъ; все лицо его превращается въ широкую, удивленную улыбку.

— Да вдь вотъ деньги! — говоритъ онъ. — Тутъ цлыя тысячи. Такъ вы только шутили, вы хотли только убдиться понимаю ли я шутки?

Нагель почувствовалъ себя довольнымъ какъ дитя и пошелъ на такое объясненіе. Онъ съ облегченіемъ вздохнулъ и сказалъ:

— Да, не правда ли, я только шутилъ; мн вздумалось сыграть съ вами маленькую шутку. Да, у меня, слава Богу, еще много денегъ; вы только взгляните, взгляните!

Тамъ было много крупныхъ банковыхъ билетовъ, пропасть денегъ, все тысячныя ассигнаціи. Хозяинъ долженъ былъ пойти и написать расписку, прежде чмъ получитъ то, что ему слдовало. Но еще долго посл того какъ онъ ушелъ, капли пота покрывали лобъ Нагеля, и онъ дрожалъ отъ волненія. Какое разстройство охватило его и какъ пусто было у него въ голов!

Вскор посл этого онъ впалъ въ безпокойный, тяжелый сонъ; онъ заснулъ, лежа на диван; вертлся во сн, громко разговаривалъ, плъ, веллъ подать еще коньяку и выпилъ цлыхъ полбутылки въ совершенно лихорадочномъ состояніи. Сара не выходила изъ его комнаты, и, хотя онъ все время обращался къ ней, она мало понимала изъ того, что онъ говорилъ. Онъ лежалъ съ закрытыми глазами.