Мистерии (пер. Соколова)

Я опускаюсь, опускаюсь, свтъ гаснетъ, вокругъ меня становится все темне и темне, подъ собою, я вижу землю и сознаю самого себя; тамъ города, втеръ и дымъ. И вдругъ — я стою на ногахъ. Я осматриваюсь, вокругъ меня море. Я уже не чувствую себя счастливымъ, я спотыкаюсь о камни, и мн холодно. Подъ ногами блая песчаная почва, а вокругъ ничего не видно, кром воды. Я проплываю нкоторое разстояніе, плыву мимо многихъ удивительныхъ растеній, толстыхъ, зеленыхъ листьевъ, водяныхъ цвтовъ, покачивающихся на своихъ стебляхъ — безмолвный міръ, въ которомъ не слышно ни звука, но гд все живетъ и движется. Я плыву и доплываю до коралловаго рифа. Коралловъ тамъ уже нтъ; рифъ разоренъ; и я сказалъ: "тутъ уже былъ кто-нибудь до меня!" И я уже не чувствовалъ себя одинокимъ, потому что тутъ уже былъ кто-то до меня. Я снова плыву, я хочу доплыть до берега, не на этотъ разъ я длаю только два взмаха и перестаю плыть. Я останавливаюсь, потому что передо мной скала, а на скал лежитъ человкъ; худая и длинная женщина, и лежитъ она сильно избитая о камень. Я дотрогиваюсь до нея и вижу, что я ее знаю; она мертва, но я не понимаю, что она мертва, потому что я узнаю ее по кресту съ зелеными камнями. Это та самая женщина, за которой я слдовалъ по длинному коридору. Я хочу плыть дале, но остаюсь, чтобы перемнить ея положеніе: она лежала, прижатая къ большому камню, и это производило на меня непріятное впечатлніе. Глаза ея широко раскрыты, но я тащу ее за собою въ открытое море; я вижу крестъ на ея груди, но засовываю его подъ платокъ. чтобы рыбы не сорвали его. Затмъ я плыву дальше.

И вотъ утромъ мн разсказали, что женщина ночью умерла; она бросилась въ море противъ китайскаго квартала; утромъ ее нашли. Это очень странно, но она умерла. Можетъ быть, я еще разъ встртилъ бы ее, если бы сдлалъ что-нибудь ради этого! — подумалъ я. И я еще разъ курилъ опіумъ, чтобы встртить ее, но не встртилъ.

Какъ это было странно! Но посл того я ее видлъ. Я вернулся въ Европу и былъ дома. Въ одну теплую ночь я бродилъ по улицамъ пришелъ внизъ въ гавань къ землечерпалк и стоялъ тамъ довольно долго, прислушиваясь къ тому, о чемъ говорили на пароходахъ. Все было тихо, землечерпалка не дйствовала. Въ конц концовъ я усталъ, а все-таки не хотлъ итти домой, потому что было очень тепло; я поднялся наверхъ на землечерпалку и услся тамъ. Но ночь была такъ тиха и тепла, что я не въ состояніи былъ бодрствовать и впалъ въ тяжелый сонъ.

Вдругъ я проснулся оттого, что меня позвалъ какой-то голосъ; я взглянулъ внизъ: внизу на камняхъ стояла женщина. Она была высока и худа; въ это время слегка вспыхнулъ газовый фонарь, и я увидлъ что платье ея изъ очень тонкой кисеи.

Я поклонился.

— Дождь идетъ, — говоритъ она.

Хорошо-съ, я не зналъ, идетъ ли дождь, но на всякій случай лучше было бы итти подъ крышу и я спустился внизъ. Въ то же самое мгновенье землечерпалка зашумла, ковши съ размаху качнулись въ воздух и стали погружаться одинъ за другимъ въ воду. — землечерпалка заработала. И, если бы только я во-время не удалился, я былъ бы разорванъ, совершенно растерзанъ; я тотчасъ же понялъ это.

Я оглядываюсь; дйствительно, пошелъ маленькій дождь; женщина уже ушла — я увидалъ ее впереди и, конечно, узналъ ее, да и крестъ былъ на ней; я ее узналъ и сначала, но сдлалъ видъ, будто не узнаю. Ну, мн захотлось догнать ее, и я пошелъ такъ быстро, какъ только могъ; но я не нагналъ ея. Она не передвигала ногами, она неслась, не двигая членами, завернула за уголъ улицы и исчезла.

Это было четыре года тому назадъ.

Нагель умолкъ. Повидимому, докторъ ощущалъ главнымъ образомъ потребность смяться, однако спросилъ, какъ только могъ серьезне:

— А съ тхъ поръ вы ее больше не встрчали?

— Какъ же: я ее опять видлъ сегодня. Вотъ потому-то у меня и является время отъ времени чувство страха. Я стоялъ у окна въ своей комнат и смотрлъ на улицу; и вотъ она шла прямо на меня черезъ площадь и шла какъ будто отъ пристани, съ моря, остановилась у моего окна и взглянула вверхъ. Я не былъ увренъ, на меня ли она смотритъ, а потому перешелъ къ другому окну; но тутъ она повернула голову и снова посмотрла на меня. Тогда я поклонился ей; но, когда она это увидала, она быстро обернулась и понеслась черезъ площадь внизъ къ пристани. Щенокъ, Якобсенъ, ощетинившись, выскочилъ изъ дверей гостиницы и бшено залаялъ. Это произвело на меня впечатлніе. За это долгое время я почти забылъ о ней, и вотъ она снова пришла сегодня. Можетъ быть, она хотла отъ чего-нибудь предостеречь меня.

Тутъ докторъ разразился хохотомъ.

— Да, — сказалъ онъ, — она пришла предупредить васъ, что вамъ слдуетъ притти сюда къ намъ.

— Нтъ, конечно, она ошиблась на этотъ разъ; здсь нечего опасаться; но въ тотъ разъ черпаки положительно растерзали бы меня. И мн было страшновато. Такъ на этотъ разъ это ничего не значитъ, а? Хе-хе, вотъ еще было бы мило, если бы все на свт относилось непремнно ко мн. Смяться надо надъ всей этой исторіей.

— Нервность и предразсудки! — кратко сказалъ докторъ.