Мистерии (пер. Соколова)

— Господи, помилуй меня гршную! — хрипла она вн себя.

— Вотъ! Громче я не могу скрежетать, — сказалъ Минутта. — я, право, не могу, Богъ мн свидтель; поврьте мн, я теперь, правда, ужъ не могу больше.

— Ну, такъ отдохните, а потомъ опять начните. Только вы должны еще поскрежетать зубами. Посл этого мы обржемъ вамъ бороду. Ну, попробуйте-ка пива; да, вы должны, вотъ оно стоитъ передъ вами.

Минутта только потрясъ головою и молчалъ. Судья досталъ свой кошелекъ и положилъ на столъ 25 кронъ. Затмъ онъ сказалъ:

— Хотя вы соглашаетесь длать это за десять, я жертвую вамъ двадцать пятъ; я повышаю вашу таксу. Такъ-то!

— Не мучайте меня, я все-таки этого не сдлаю.

— Вы не сдлаете этого? вы отказываетесь?

— Ахъ ты, Господи ты Боже мой! Да послушайте вы меня хоть разъ, оставьте меня въ поко! Я ничего больше не сдлаю, чтобы получить сюртукъ, вдь я тоже человкъ, какъ вы думаете? Чего же вамъ отъ меня нужно?

— Ну, я вамъ только одно скажу: какъ видите, я отщипываю вотъ этотъ кусочекъ сигарнаго пепла вамъ въ стаканъ; видите? А теперь беру этотъ маленькій кусочекъ спички и еще вотъ эту малость спички, и об эти щепочки бросаю на вашихъ глазахъ въ тотъ же самый стаканъ. Такъ! И вотъ ручаюсь вамъ, что вы все-таки свои стаканъ выпьете до самаго дна. Наврняка!

Минутта вскочилъ. Онъ замтно дрожалъ, его срые волосы снова спустились ему на лобъ, и онъ уставился въ лицо судьи. Это продолжалось нсколько секундъ.

— Нтъ, это слишкомъ, это слишкомъ! — вскричала тутъ крестьянка. — Этого вы не сдлаете! Ха-ха-ха! Господи, помилуй меня гршную!

— Такъ вы не хотите? Вы отказываетесь? — спросилъ судья. Онъ опять всталъ.

Минутта длалъ усилія, чтобы заговорить, но не произносилъ ни слова. Вс глядли на него.

Тогда Нагель внезапно всталъ со своего мста у окна, отложилъ газету въ сторону и направился вглубь комнаты. Онъ не торопился и не шумлъ, однакоже всеобщее вниманіе тотчасъ обратилось на него. Онъ остановился возл Минутты, положилъ ему руку на плечо и началъ громкимъ, чистымъ голосомъ:

— Если вы возьмете вашъ стаканъ и выльете его на голову этой собаки, я плачу вамъ тотчасъ десять кронъ и беру вс послдствія на себя. — Онъ указалъ пальцемъ на лицо судьи и повторилъ:- Я подразумваю вотъ эту собаку!

Все тотчасъ же стихло. Минутта со страхомъ переводилъ выпученные глаза съ одного на другого и говорилъ: «Но?.. Нтъ… но?..» — Дальше онъ не шелъ; однако эти слова повторялъ онъ безпрерывно дрожащимъ голосомъ, какъ будто предлагалъ какой-то вопросъ. Никто, кром него, не говорилъ ни слова. Пораженный судья отступилъ шагъ назадъ и споткнулся о свой стулъ; онъ былъ блденъ, какъ млъ, и попрежнему не говорилъ ни слова. Ротъ его былъ открытъ.

— Я повторяю, — продолжалъ Нагель громко и медленно, — что даю вамъ десять кронъ. чтобы вы бросили свой стаканъ въ лобъ этой собак. Вотъ, я держу деньги въ рукахъ. А о послдствіяхъ вамъ тоже не придется заботиться. — И Нагель, дйствительно, вручилъ Минутт десять кронъ.

Но Минутта повелъ себя неожиданнымъ образомъ. Онъ вдругъ направился въ уголокъ залы, прибжалъ туда своими маленькими, ущемленными шажками и услся тамъ, ничего не отвчая. Онъ сидлъ съ опущенной головой и косился во вс стороны, пока колни его, повидимому отъ страха, нсколько разъ сгибались и высоко подскакивали сами собою.

Вдругъ дверь отворилась, и вошелъ хозяинъ. Онъ сталъ справляться со своими длами за буфетомъ, ничего не подозрвая о томъ, что только что произошло. Только когда судья внезапно вскочилъ и протянулъ об руки къ Нагелю въ порыв нмого бшенства, хозяинъ насторожился и спросилъ:

— Что такое, Господи?..

Но никто ничего не отвтилъ. Судья два раза дико махнулъ передъ собою руками, но каждый разъ натыкался на сжатые кулаки Нагеля. Онъ ничего не достигъ; эта неудача раздражила его и онъ сталъ слпо наноситъ удары по воздуху, словно хотлъ всхъ разогнать вокругъ себя; наконецъ, онъ метнулся въ сторону, къ столу, повалился на табуретку и упалъ на колни. Слышно было его громкое дыханіе, вся фигура его была неузнаваема отъ бшенства; помимо всего, онъ почти въ кровь обколотилъ себ руки объ эту пару остроугольныхъ кулаковъ, которые попадались ему всюду, куда бы онъ ни направилъ руку. Теперь въ кафе поднялся всеобщій гвалтъ. Крестьянка и вс ея спутники устремились къ двери, между тмъ, какъ прочіе перекрикивали одинъ другого, желая вступиться. Наконецъ, судья снова поднялся и пошелъ на Нагеля; онъ остановился и закричалъ, далеко вытянувъ передъ собою руки, закричалъ, коротко дыша, въ смшномъ отчаяніи, словно онъ не находилъ словъ:

— Ты проклятый… чортъ бы побралъ тебя, болванъ!

Нагель смотрлъ на него и посмивался, потомъ онъ подошелъ къ столу, взялъ его шляпу и подалъ ее судь съ поклономъ. Судья рванулъ шляпу къ себ и въ бшенств своемъ хотлъ бросить ее обратно, но опомнился и съ силой напялилъ ее себ на голову. Вслдъ за тмъ онъ направился къ выходу. На шляп его образовались дв большія ямки, придававшія ему потшный видъ.

Тогда хозяинъ выступилъ впередъ и потребовалъ объясненій. Онъ обратился къ Нагелю, схвативъ его за руку:

— Что здсь такое происходитъ? Что все это значитъ?

Нагель отвтилъ: