Мистерии (пер. Соколова)

— Не угодно ли вамъ тотчасъ оставить мою руку? Я отъ васъ не убгу. Впрочемъ, здсь ничего не происходитъ; я оскорбилъ человка, который только-что вышелъ, и онъ хотлъ было защищаться; объ этомъ нечего больше говоритъ, все въ совершенномъ порядк!

Но хозяинъ былъ золъ и топнулъ ногою.

— Прошу не затвать дракъ! — крикнулъ онъ. — Я не допущу, чтобы тутъ происходили драки! Если вы хотите задавать представленія, ступайте на улицу, а въ моемъ заведеніи имъ нтъ мста. Что вы вс тутъ, съ ума сошли?

— Да, все это прекрасно, — вмшались тутъ два, три другіе гостя, — но вдь мы все это видли. — И, по склонности большинства людей придерживаться того, кто въ данное мгновеніе является побдителемъ, они безусловно приняли сторону Нагеля. Они выяснили хозяину все происшествіе.

Самъ Нагель пожалъ плечами и отошелъ къ Минутт. Безъ всякихъ предисловій онъ спросилъ маленькаго дурачка съ сдыми волосами:

— Въ какихъ же это вы отношеніяхъ состоите съ этимъ судьей, что онъ сметъ такимъ образомъ обращаться съ вами?

— Не говорите нелпостей! — отвчалъ Минутта. — Ни въ какихъ отношеніяхъ я съ нимъ не состою, онъ мн чужой. Я только разъ на рыночной площади что-то сплясалъ ему за десять оръ. Изъ-за этого онъ и придирается ко мн со своими шутками.

— Такъ вы танцуете что-нибудь передъ публикой и берете за это деньги?

— Да, иногда. Только это случается не часто: когда я нуждаюсь въ десяти орахъ и мн больше негд достать ихъ.

— А зачмъ вамъ бываютъ нужны деньги?

— Для многаго. Во-первыхъ, я глупъ, неспособенъ ни къ чему и это мн грустно. Когда я былъ морякомъ и могъ самъ прокормиться, мн было во всхъ отношеніяхъ лучше; но я получилъ поврежденіе: я упалъ съ мачты и получилъ переломъ, и съ тхъ поръ ужъ не могу такъ хорошо перебиваться. Я получаю пропитаніе и все необходимое отъ дяди; я и живу у него и живу въ довольств; да даже больше того, потому что мой дядя торгуетъ углемъ и этимъ живетъ. Но я самъ тоже приношу немножко въ хозяйство, особенно теперь, лтомъ, когда уголь совсмъ плохо продается. Это все такъ же врно, какъ то, это я сижу передъ вами и разъясняю вамъ дло. Вотъ въ эти-то дни десять оръ и бываютъ кстати, я покупаю тогда что-нибудь на эти деньги и приношу съ собою домой. Что же до судьи, такъ его забавляетъ, когда я танцую, именно потому и забавляетъ, что я изуродованъ и не могу танцовать, какъ слдуетъ.

— А это случается съ вдома и согласія вашего дяди, когда вы пляшете на площади за деньги?

— Нтъ, нтъ, это нтъ. Этого вы не думайте. Онъ часто говоритъ: «Убирайся со своимъ фиглярствомъ!» Да, онъ это называетъ фиглярствомъ, когда я прихожу со своими десятью орами, и мн здорово влетаетъ, ругаетъ онъ меня, а люди ничего… похваливаютъ.

— Ну, такъ это было во-первыхъ. А во-вторыхъ?

— То-есть какъ?

— Во-вторыхъ?

— Я не пойму что-то.

— Вы сказали: во-первыхъ, вы глуповаты; ну, а во-вторыхъ?

— Если я такъ сказалъ, такъ простите.

— Такъ вы только глупы и больше ничего?

— Извините ужъ, пожалуйста.

— Вашъ отецъ былъ пасторомъ?

— Да, мой отецъ былъ пасторъ.

Пауза.

— Слушайте, — сказалъ Нагель, — если вамъ не къ спху, такъ пойдемте со мной въ мою комнату. Хотите? ладно! Вы курите? ладно! Такъ пожалуйста! Я живу наверху. Если вы подыметесь со мною, я буду вамъ очень благодаренъ.

Ко всеобщему удивленію, Нагель съ Минуттой поднялись во второй этажъ, гд и оставались весь вечеръ вмст.

III

Минутта услся и закурилъ сигару.

— Вы ничего не пьете? — спросилъ Нагель.

— Нтъ, я пью очень мало; у меня отъ хмельного очень въ голов мшается, а черезъ нсколько времени я начинаю все видть вдвойн, - отвчалъ его гость.

— А пивали вы когда-нибудь шампанское? Наврно, пивали?

— Да, много, много лтъ тому назадъ, на серебряной свадьб моихъ родителей я пилъ шампанское.

— Вамъ оно нравилось?

— Да, мн помнится, очень вкусно было.

Нагель позвонилъ и веллъ подать шампанскаго. Пока они прихлебывали и курили, Нагель неожиданно сказалъ, пристально глядя на Минутту:

— Скажите, пожалуйста, — это вдь только вопросъ, который, можетъ быть, покажется вамъ очень смшнымъ, — но все-таки скажите, не можете ли вы за извстную сумму выдать себя за отца одного ребенка, чужого ребенка? Это мн такъ, случайно пришло въ голову.

Минутта посмотрлъ на него вытаращенными глазами, но молчалъ.

— За маленькую сумму, въ пятьдесятъ кронъ, или, скажемъ, даже до двухсотъ кронъ?

Минутта покачалъ годовой и долго молчалъ.

— Нтъ, — отвчалъ онъ, наконецъ.

— Въ самомъ дл, не хотите? Я вамъ деньги заплачу полностью.

— Это не поможетъ. Я не могу этого сдлать. Я не могу въ этомъ случа служить вамъ.

— Почему же именно не можете?

— Будетъ! Не говорите больше ничего и не просите меня. Вдь я тоже человкъ.

— Да, разумется, вы человкъ! Очень можетъ быть, что это было слишкомъ грубо съ моей стороны! Съ какой стати вамъ оказывать человку подобную услугу? Но мн бы хотлось предложить вамъ еще одинъ вопросъ! Не хотите ли… не можете ли вы пройти по всему городу съ газетой или такой бумажной трубой, укрпленной на спин? Начать отсюда, изъ гостиницы, и пройти черезъ базарную площадь на пристань. Ну, что? Можете вы это сдлать? За пять кронъ?