Мистерии (пер. Соколова)

Минутта со стыдомъ опустилъ голову и машинально повторилъ: пять кронъ. Больше онъ ничего не сказалъ.

— Ну, да, или десять кронъ, если хотите; скажемъ, десять кронъ. Такъ, за десять вы согласны?

Минутта поднялъ волосы со лба.

— Я не понимаю, почему это вс, кто прізжаетъ сюда, ужъ по виду узнаютъ, что я передъ всякимъ готовъ дурака валять, — сказалъ онъ.

— Какъ видите, я могу вамъ тотчасъ же выплатить деньги, продолжалъ Нагель, — это зависитъ всецло отъ васъ.

Минутта устремилъ взглядъ на ассигнаціи, уставился на деньги словно потерянный, какъ настоящій лакомка, и воскликнулъ:

— Да, я…

— Извините! — быстро заговорилъ Нагель, — извините, что я перебиваю васъ, — снова сказалъ онъ, что бы помшать рчи своего собесдника. — Какъ ваше имя? Я не знаю, какъ васъ звать, хотя вы, кажется, только-что мн сказали.

— Мое имя — Грогардъ.

— Такъ? Грогардъ? Такъ вы родственникъ приходскому священнику?

— Да, это тоже врно.

— Такъ о чемъ же мы говорили? Итакъ — Грогардъ? Ну, такъ вы, разумется, не желаете пріобрсти десять кронъ такимъ способомъ? А?

— Нтъ, — неувренно прошепталъ Минутта.

— Ну, теперь я вотъ что вамъ скажу, — сказалъ Нагель и заговорилъ тутъ очень медленно.

— Я съ удовольствіемъ дамъ вамъ эти десять кром, потому что вы не хотите длать то, что я вамъ предлагаю. А если вы доставите мн удовольствіе, принявъ эти деньги, я еще дамъ вамъ десять кронъ. Не удивляйтесь, это маленькая услуга меня нисколько не стсняетъ; у меня теперь много, очень много денегъ; такой пустякъ мн ничего не стоитъ. — Доставши деньги, Нагель продолжалъ:- Вы доставляете мн только удовольствіе, пожалуйста!

Но Минутта сидлъ теперь, словно нмой, счастье кружило ему голову и онъ боролся со слезами… Съ полминуты онъ мигалъ и глоталъ слезы; тогда Нагель сказалъ:

— Вамъ, вроятно, лтъ сорокъ или около того?

— Сорокъ три, мн уже минуло сорокъ три.

— Такъ. Спрячьте теперь деньги въ карманъ и… На здоровье! Послушайте-ка: какъ звать судью, съ которымъ мы поговорили въ кафе?

— Этого я не знаю, мы называемъ его судьей; онъ судья въ Гардесфогтей.

— Ну, да это, впрочемъ совершенно все равно. Скажите, пожалуйста…

— Извините! — Минутта уже не могъ бороться съ собою, онъ вн себя, ему хочется объясниться, но онъ лепеталъ какъ дитя. — Простите! Извините меня! — говоритъ онъ. И долгое время онъ ничего не можетъ произнести, кром этого.

— Я хотлъ поблагодарить васъ, по настоящему поблагодарить отъ настоящаго… — Пауза.

— Ну да, хорошо, мы уже покончили съ этимъ, — ршаетъ Нагель.

— Нтъ, подождите немножко! — воскликнулъ Минутта. — Извините, до мы еще не покончили. Вы подумали, что я не хочу этого сдлать, что тутъ моя злая воля и что мн одно удовольствіе — танцовать на заднихъ лапкахъ; но вотъ врно говорю, какъ Богъ святъ… Такъ разв мы съ этимъ покончили? Можемъ ли мы сказать, что мы покончили, когда вы, быть можетъ, подумали, что я только изъ-за цны, что я за пять кронъ не хотлъ этого продлать? Я надюсь, вы не подумали, что я только затмъ не согласился, чтобы выманить больше. Вотъ и все, мн нечего больше сказать!

— Ну, да, да, конечно! Не будемъ больше говорить объ этомъ. Человкъ съ вашимъ именемъ и воспитаніемъ не долженъ длать такихъ дурацкихъ выходокъ. Правда?.. А вотъ, что мн пришло въ голову: вы, наврно, знаете всевозможныя происшествія, которыя случаются здсь въ город? Дло въ томъ, что я намреваюсь непремнно остаться здсь на довольно долгое время, задержусь я здсь, врнй коего, нсколько лтнихъ мсяцевъ. Что вы скажете? Вдь вы здшній житель?

— Да, я здсь родился, отецъ мой былъ здсь пасторомъ, а я живу здсь тринадцать лтъ, съ тхъ поръ, какъ расшибся.

— Вы разносите уголья? Мн помнится, вы говорили, что принесли уголь въ гостиницу?

— Да, я разношу уголь по домамъ. Это меня не стсняетъ, если вы только ради этого спрашиваете. Это — старая привычка и мн это ничего, если только я осторожно поднимаюсь на лстницы. Прошлой зимой я, впрочемъ, упалъ разъ, да такъ разбился, что долго ходилъ съ костылемъ.

— Въ самомъ дл? Какъ же это случилось?

— Это было на крыльц банка. Ступеньки немножко обледенли. Я поднимался на крыльцо съ довольно-таки тяжелымъ кулемъ. Я уже дошелъ почти до середины, вижу консулъ Андресенъ спускается сверху. Я хочу повернуться, чтобы снова сойти внизъ и дать ему дорогу. Не то, чтобы онъ этого потребовалъ, но вдь это само собою разумется, и я ужъ во всякомъ случа самъ бы такъ сдлалъ. Но въ эту самую минуту я, по несчастью, поскользнулся на ступенькахъ и упалъ. Я упалъ на правое плечо. Это смшно слушать, но я правда упалъ на правое плечо, а потомъ раза два перевернулся. «Какъ вы себя чувствуете? — спросилъ меня консулъ. — Вы не кричите, вамъ, значитъ, не больно?» — Нтъ, — отвчаю я, — дло еще счастливо обошлось. — Но не прошло и пяти минутъ, какъ я уже два раза кряду упалъ въ обморокъ; кром того, у меня вспухъ животъ, потому что отозвалась моя старая боль. Консулъ однако широко, сверхъ всякой мры наградилъ меня, потому что вдь не его же это была вина.

— А вы ничего больше не повредили себ? Голову вы не ушибли?

— Ну, да, есть немножко. Я теперь кашляю кровью.