Мистерии (пер. Соколова)

— А консулъ помогалъ вамъ во время болзни?

— Да, въ самыхъ широкихъ размрахъ. Онъ присылалъ мн то того, то другого, онъ ни единаго дня не забывалъ обо мн. А ужъ лучше всего было то, что въ тотъ день, когда я поправился и пришелъ поблагодарить его, онъ поднялъ флагъ. Онъ отдалъ приказаніе непремнно поднятъ флагъ, именно въ мою честь, хотя это былъ день рожденія фрейлейнъ Фредерики.

— Кто это фрейлейнъ Фредерика?

— Его дочка.

— Такъ. Это было мило съ его стороны. Ахъ, да! не знаете ли: почему это на-дняхъ здсь были выставлены флаги?

— На-дняхъ? Постойте, дайте мн вспомнить… Это было такъ съ недлю назадъ? Ну, да, это было въ честь помолвки фрейлейнъ Килландъ, помолвки Дагни Килландъ. Да, да, он вс становятся невстами одна за другой, а потомъ выходятъ замужъ и узжаютъ. Я теперь имю знакомыхъ и пріятельницъ, такъ сказать, по всей стран и изъ нихъ нтъ ни одной, которой мн не хотлось бы повидать снова. Видлъ я, какъ он вмст играли дтьми, и въ школу ходили, и конфирмовались и выросли вмст. Теперь Дагни двадцать три года. Вдь она всеобщая любимица въ город. Да и хороша же она. Она обручена съ лейтенантомъ Гансеномъ, который мн въ свое время подарилъ вотъ эту фуражку. Онъ тоже здшній.

— У этой фрейлейнъ Килландъ свтлые волосы?

— Да, у нея свтлые волосы. Она совершенно необыкновенно красива и вс были въ нее влюблены.

— Я видлъ ее у церковнаго двора. Вдь она гуляетъ съ краснымъ зонтикомъ?

— Именно. Насколько я знаю, нтъ ни одной, у которой былъ бы красный зонтикъ, кром нея. Врно ее-то вы и видли, если только у нея была толстая блокурая коса. Она совсмъ особенная. Но вы, можетъ быть, еще не разговаривали съ нею?

— Отчего же? можетъ быть и разговаривалъ. — И Нагель задумчиво прибавилъ какъ бы про себя:- Нтъ! такъ это была фрейлейнъ Килландъ!

— Да, но вы поговорили мелькомъ? У васъ врно, еще не было длиннаго разговора съ нею? Этого вамъ предстоитъ еще добиться. Она очень громко смется, когда видитъ что-нибудь смшное, а иногда смется изъ-за пустяковъ. Когда вы съ ней будете разговаривать, вы увидите, какъ она внимательно будетъ слушать, что вы говорите, выслушаетъ васъ до конца и ужъ тогда отвтитъ именно на ваши слова; а когда отвчаетъ, она краснетъ; я это часто замчалъ, когда она съ кмъ-нибудь разговариваетъ. Со мной-то она, конечно, иначе: со мной она болтаетъ себ, какъ только встртится; со мной она безъ церемоній. Я, напримръ, встрчаю ее на пути, пойду къ ней, она сейчасъ остановится, какъ бы ей ни было къ спху, и подаетъ мн руку. Если не врите, посмотрите когда-нибудь.

— Отчего же? Я, конечно, врю. Такъ у васъ славная пріятельница въ лиц фрейлейнъ Килландъ?

— Ну, разумется, только въ томъ смысл, что она всегда ко мн привтлива; въ другихъ отношеніяхъ этого и быть бы не могло, это ясно. Я прихожу иногда на церковный дворъ, когда меня позовутъ и, насколько могу судить, я не бываю тамъ лишнимъ, когда прихожу туда и незваннымъ. Фрейлейнъ Дагни давала мн даже книги, когда я былъ боленъ, она даже сама принесла ихъ мн подъ мышкой, когда я былъ боленъ.

— Какія бы это могли бытъ книги?

— Вы хотите сказать, какія же это могли быть книги, которыя я могъ читать и понимать?

— Нтъ, на этотъ разъ вы меня не поняли; вашъ вопросъ остроуменъ, но вы не поняли. Вы интересный человкъ! Я хотлъ сказать: какія бы это могли быть книги, которыя держитъ у себя и читаетъ эта юная особа? Вотъ что мн было бы пріятно узнать.

— Я помню, она разъ принесла мн «Bauernetudenten» Гарборга, и еще дв какія-то книги, одна изъ нихъ была, кажется, «Рудинъ» Тургенева: Въ другихъ обстоятельствахъ читала она мн вслухъ изъ «Unvens"ohnlich» Гарборга.

— А это были ея собственныя книги?

— Это были книги ея отца. Имя ея отца стояло на переплетахъ.

— Такъ… Нтъ, теперь вы должны выпить? Хотите выпить за чье-нибудь здоровье? Напримръ, за здоровье семейства Килландъ? Это, должно быть, славная семья?

Когда они вышли, Нагель сказалъ: — Кстати! когда вы пришли тотъ разъ къ консулу Андресену, чтобы поблагодаритъ его, какъ вы разсказывали?..

— Я приходилъ поблагодарить его за помощь.

— Разумется… Но флаги вдь были уже подняты прежде, чмъ вы пришли!

— Да, онъ въ мою честь веллъ поднять ихъ, онъ самъ мн это сказалъ.

Пауза.

— Отчего же нтъ. Только не были ли флаги подняты въ честь рожденія фрейлейнъ Фредерики?

— Ну, это ужъ само собой разумется, это такъ; стыдно было бы не поднять флаговъ въ день рожденія фрейлейнъ Фредерики.

— Конечно, вы совершенно правы… Но, чтобы начатъ рчь о другомъ: въ какомъ возраст вашъ дядя?

— Ему, должно быть, подъ семьдесятъ. Нтъ, это, пожалуй слишкомъ, но ужъ во всякомъ случа за шестьдесятъ. Онъ очень старъ, но очень бодръ для своихъ лтъ. Въ случа нужды онъ еще можетъ читать безъ очковъ.

— Какъ его зовутъ?

— Тоже Грогардъ. Мы оба зовемся этимъ именемъ.

— У него собственный домъ или нанимаетъ?

— Онъ нанимаетъ комнату, въ которой мы живемъ, а угольный сарай его собственный. Намъ нетрудно выплачивать за квартиру, если только вы ради этого спрашиваете. Мы платимъ углемъ, а кром того, я выплачиваю подчасъ какой-нибудь работишкой.

— Вашъ дядя не разноситъ уголья?