Митрополит Филипп

Секретарь голштинского посольства Адам Олеарий оставил любопытное свидетельство: «…[митрополит Филипп] жил в Москве при тиране Иване Васильевиче, и так как он часто высказывал тирану правду за его возмутительное, жестокое управление и не христианскую, даже не человеческую жизнь, то он сделался несносен царю, впал в немилость у него и был сослан в один из отдаленных монастырей. Затем, когда и оттуда он иногда писаниями не переставал увещевать тирана и остротою своего пера растравлял старые раны, то разгневанный тиран послал в монастырь одного из слуг своих с приказанием удавить Филиппа веревкой. Колычев, готовый на смерть, добровольно покорился воле царя, но просил только убийцу, чтоб он не душил его веревкой, а лишил его жизни ножом, что тот и исполнил, вонзя ему нож под сердце и в живот…» Это сообщение было бы исключительно ценным источником, поскольку оно содержит уникальную информацию о каких-то посланиях Филиппа, коими он тревожил царя, сидя в тверском Отроче монастыре. Но, во-первых, никаких посланий святителя за 1569 год не сохранилось. И во-вторых, Олеарий посетил Россию в середине XVII века, его сведения относятся к временам правления Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Это настолько поздно, что нет смысла обсуждать степень их достоверности — с тем же основанием можно гадать на кофейной гуще.

Кое-какие подробности приводит князь-диссидент Андрей Курбский. Вот отрывок из его «Истории о великом князе Московском», посвященной Ивану Грозному: «Рассказывают, что заточил мучитель (царь Иван Васильевич. — Д. В.) епископа (так Курбский именует Филиппа. — Д. В.) в один монастырь под названием Отрочий, находящийся в Тверской земле, и там пробыл он чуть не целый год, как утверждают некоторые, а царь якобы посылал к нему и благословения просил, чтобы тот простил его, а также о возвращении на кафедру. Но тот, как мы слышали, отвечал ему: «Если, дескать, обещаешь покаяться в своих грехах и удалить от себя этот дьявольский полк, собранный тобою на гибель христианам, то есть опричников, иль так называемых кромешников, я благословлю, дескать, тебя и прощу и на кафедру свою, послушавшись тебя, вернусь. Если же нет, да будешь ты проклят в этом веке и в будущем вместе со своими хищными опричниками и со всеми единомышленниками твоими по злу!» И одни рассказывают, что по повелению царя был он задушен в том монастыре свирепым и бесчеловечным опричником, а другие передают, что был он сожжен на горящих углях в одной из любимых крепостей царя, называемой Слободой, что наполнена христианской кровью. Так или иначе, но, во всяком случае, был он увенчан священномученическим венцом от Христа, которого он возлюбил смолоду и за которого претерпел страдания».

Но Курбский был за пределами Московского государства с 1564 года. Следовательно, он также в основном пользовался слухами, чего и не скрывает. Порой князь сам начинает сетовать, что не знает доподлинно, как сложилась судьба того или иного заметного человека. Отсюда, из слухов и домыслов, появляется в его рассказе абсолютно фантастическая версия о царском предложении Филиппу — вернуться в митрополиты Московские. Куда было возвращаться?! В сан к тому времени был поставлен другой человек: как уже говорилось, новым митрополитом стал Кирилл, троице-серги-евский архимандрит. И не менее фантастична подробность о сожжении Филиппа в Александровской слободе. Эта сказочная деталь, ни на малую толику не правдоподобная, позволяет, однако, лучше разобраться в настроениях русского общества и состоянии умов в тот момент, когда погиб Филипп.

Рассказ о его сожжении слишком сильно напоминает известие из старинных летописей об иной страшной трагедии. В 30-х годах XV столетия всю Восточную Европу всколыхнула кровавая гражданская война в Великом княжестве Литовском. На несколько лет в восточных областях Литовской Руси возникло особое Великое княжество Русское. Государь этой призрачной державы, великий князь Свидригайло Оль-гердович, вроде бы покровительствовал православной церкви, но когда обнаружил, что митрополит Герасим готовит против него заговор, то не постеснялся в 1435 году заживо сжечь его в Витебске. Расправа над Герасимом заставила ужаснуться сторонников Свидригайло. Многие из них отошли от его знамени, и в 1436 году дело «великого князя Русского» потерпело окончательное поражение.

Явное погубление первоиерарха Русской православной церкви было делом настолько невиданным, до такой степени поразившим современников, что известие о нем попало во множество летописей. Впоследствии, в годы правления Ивана Грозного, эта история, извлеченная из глубин прошлого, сыграла роль роковой ассоциации с кончиной опального Филиппа… Ее привел злейший враг первого русского царя, и уже одно это ясно говорит, насколько нежеланна была для Ивана IV связь между именем его и смертью Филиппа.