Митрополит Филипп

С февраля 1564 года по май 1566-го митрополитом Московским и всея Руси был Афанасий, бывший духовник Ивана IV, возведенный на высшую ступень церковной иерархии — уникальный случай! — из белого духовенства[57]. Иван Васильевич знал его давно. Этот смелый человек сопровождал царя в том славном походе 1552 года, когда русская армия взяла Казань. Ему, безусловно, оказывалось самое высокое доверие со стороны государя. Да и прежний митрополит, Макарий, был с ним дружен: они вместе крестили царских детей, вместе «обновляли и починивали» иконы, будучи искусными иконописцами. И вот Афанасий, не спросясь у государя, сходит с митрополичьего двора в Чудов монастырь[58]. Официальная летопись сообщает, что он оставил митрополию «за немощию велию». Собрался умирать? Совсем нет: ни в этом, ни в следующем году бывший митрополит не окончит земное существование. В июне Афанасий уже не участвовал в большом Земском соборе, созванном для решения вопроса о продолжении Ливонской войны. Отсутствие его подписи под итоговой грамотой неприятно удивило современников. Однако Иван IV никак не проявил своего недовольства Афанасием: его не казнили, не сослали, ему не объявили опалу и даже позволяли впоследствии поновлять иконы в Успенском соборе. Однако появилось ощутимое напряжение между царем и Церковью. Во времена Макария такого быть не могло.

Между тем для охлаждения в отношениях государя и его бывшего духовника имелись веские политические причины. Твердо установлено, что в 1564 году — очевидно, незадолго до учреждения опричнины — митрополит «печаловался» об опальных аристократах, которых царь Иван начал нещадно губить. Собственно «печалование» об осужденных являлось давним правом Церкви. Она не имела возможности отменить казнь: власть государя по средневековому русскому законодательству была неограниченной. Митрополит и прочие иерархи могли только напоминать ему о христианском милосердии и любви. Но если от Макария Иван Васильевич был готов терпеть такие напоминания, то Афанасий, как видно, не обладал в его глазах столь же высоким духовным авторитетом. Или, может быть, конфликт с гордой знатью зашел слишком далеко, и старания митрополита лишь привели царя в крайнее раздражение.

Уехав из Москвы в Александровскую слободу, Иван Грозный отказался от престола и разразился грамотой, в которой обвинял служилую знать, дворян, приказных людей (чиновников) в изменах, разорении казны, пренебрежении службой. Особая укоризна касалась духовенства: «И в чем он, государь, бояр своих и всех приказных людей, также и служилых князей и детей боярских похочет… в их винах понаказати… архиепископы и епископы и архимандриты и игумены, сложася з бояры и з дворяны, и з дьяки, и со всеми приказными людьми, почали по них же государю царю и великому князю покрывати». Митрополит в этом перечне не назван, но царь явно метил в него. Между тем посадские люди получили иную грамоту, где говорилось, что на них Иван Васильевич гнева не держит. Таким образом, Иван IV провоцировал ситуацию, в которой торгово-ремесленный люд столицы мог подняться на бунт против верхушки общества.

Русская аристократия и Церковь отправили в Александровскую слободу делегацию — вести переговоры о возвращении государя на царство. Из этих-то переговоров и родилась в январе 1565 года опричнина. Но интересно, что митрополит Афанасий не поехал упрашивать Ивана Васильевича о возвращении и прощении. По его указанию в слободу отправились люди пониже рангом. Как видно, владыке не по душе пришлась царская затея — стравить разные части общества. Иван IV потребовал от Церкви не препятствовать казни тех, кого он считал изменниками. Представители духовенства согласились на это условие, но Афанасий все-таки не освятил эту сделку своим присутствием. Вскоре с плахи скатились головы пятерых служилых аристократов, которых государь считал главными виновниками кризиса. По всей видимости, митрополит этих казней не одобрил. Когда царь грубо вмешался в процедуру возведения в сан коломенского епископа, Афанасий стерпел, и у Ивана Васильевича появились основания рассчитывать на абсолютную покорность Церкви. И вдруг митрополит, презрев обещание более не печаловаться об опальных, вступился за боярина Яковлева, впавшего в немилость. Конфликт между главой Церкви и государем принял зримые формы. Не решаясь еще более обострять его, Иван IV «отдал вины», то есть простил боярина.

Афанасий с печалью смотрел на всеобщее озлобление, воцарившееся из-за опричнины. Он предчувствовал грядущие потрясения, однако сделать ничего не мог. Ему не хватило духа восстать против опричных порядков, но оказалось достаточно мужества, чтобы не поддерживать их. Какой выход ему оставался? Положить митрополичий посох. Пройдет совсем немного времени, и вспыхнет первое антиопричное выступление, казни возобновятся, подтвердятся худшие предчувствия Афанасия…