Митрополит Филипп

Митрополит Филипп был не менее верующим человеком, нежели Иван Васильевич. На протяжении нескольких десятилетий он вел иноческую жизнь. Тут были свои испытания — аскетического, пустыннического свойства. Но гораздо большим испытанием стала врученная ему, вместо тихих монашеских трудов, власть: нежеланное игуменство, а затем и того менее чаянный митрополичий сан. Эта власть требовала от Филиппа сознавать ответственность перед Богом сначала за сотню иноков соловецких, а потом и за всю поместную православную общину во главе с государем. Когда Иван Васильевич обрушил на Московское царство массовые репрессии, для Филиппа настало время нового, самого большого и самого важного испытания за всю его жизнь. Он должен был соответствовать своему пастырскому званию. А это приводило его, во-первых, к выступлению против помазанника Божия, что само по себе страшно для православного человека, и, во-вторых, к очень большому риску. Митрополит Филипп рисковал не только утратить сан — этого он боялся меньше всего; над ним нависла еще и угроза смерти, как его собственной, так и близких людей, усугублявшаяся опасностью телесных страданий.

Выходит, святитель оказался примерно в таком же положении, что и царь. Иван IV мог опасаться заговора, грозившего ему как минимум лишением престола, а возможно, и гибелью вместе с семьей и наследниками. Царь в конечном итоге поддался страху и гневу, а они завели его очень далеко от торной дороги правления. Митрополит же страху не поддался. Филипп, при всем благочестии, являлся, как и все, грешным человеком, одним из множества христиан, а значит, был подвержен тем же печалям и искушениям. Обычный человек боится материальных лишений, пыток и смерти, не ищет себе позора, унижения, лишения высокого статуса. Филипп, который прошел иноческую школу Соловков, вряд ли стал бы горевать, сложив митрополичий сан. Да и унижения со стороны опричных слуг царя он считал бы скорее не горем, а прекрасной возможностью пострадать за Христа и стяжать Дух Святой. Но кровь, мучения, смерть, издевательства над родней и духовно близкими людьми… Этого ли финала своей жизни искал Филипп? Могла ли душа его не содрогаться от недобрых предчувствий? Мог ли он, оставшись наедине с собой, бестрепетно размышлять о ближайшем будущем? Наверное, худо было ему, горько и страшно. Но правда также и в том, что митрополит не дал себе убояться такого будущего. Он посмотрел в лицо всем этим страхам и твердо решил, если придется, испить чашу мучений до дна, но твердо стоять в истине. Он не испытывал гнева и уныния. Он просто делал свое дело — спасал, как мог, «стадце» детей духовных, вверенное ему от Бога. Филипп устоял перед собственными страстями и не отошел ни на шаг ни от веры, ни от любви.

Вот и притча: надобно противостоять своим страстям, не поддаваться им. Надо верить и любить, даже если страсти твои уводят тебя совсем в другую сторону. Надо иметь силу отвечать жизни «нет», когда она хочет оторвать тебя от истины. Иными словами, следует сопротивляться собственной слабости. Двое возглавляли русский народ, двое подверглись испытанию, один из них устоял, а другой оказался слаб и потому пал.

Глава шестая СУД

У каждого в жизни есть выбор: исполнить свой долг или отказаться от него. И если отказ, как правило, ничего не стоит, то за следование долгу неизменно приходится платить. Кому-то — большими трудами, усталостью, здоровьем или, как сейчас говорят, «упущенной выгодой»; кому-то — жизнью. Награда за честное исполнение долга чаще всего носит нравственный характер. Верующий человек знает: на него с небес глядит Высший Судия, и Его благой суд сам по себе основание, чтобы не отступаться от того, что назначено свыше.

Но далеки эти награды, да и слишком мало в них материального: «ни съесть, ни выпить, ни поцеловать». А вот расплата всегда ощутима, всегда находит земное и самое очевидное выражение.

Так и сложилось в судьбе Филиппа. Как пастырь, он не убоялся, исполнил свой долг до конца. Но теперь ему предстояло выпить горькую чашу, ибо наступило время платить.