Митрополит Филипп

Преподобный Нил Сорский проповедовал скитское жительство монахов. Он призывал к аскетизму, к неустанному молитвенному труду, очищению от «страстей» и мистическому сосредоточению. К «стяжательству», т. е. приписыванию к монастырям сел с крестьянами, он относился негативно, а обширную хозяйственную деятельность больших монастырей не любил. Он не противопоставлял одну форму организации нашего монашества другой, просто настаивал на том, что должны быть скитские «островки» высокого иночества, глубоко погруженного в духовную жизнь. Одного общежития, с его бесконечными экономическими заботами, недостаточно: оно рассеивает концентрацию на духовном, рождает «страсти», отвлекает от главного в иноческом делании. Кроме того, он считал полезным для монахов весьма значительное материальное самоограничение. Идеал «нестяжания», сформулированный Нилом Сорским, вошел в сердца, многих продолжателей его дела; на Руси духовный авторитет Сорского подвижника удостоился высокого почитания – как при жизни, так и после смерти.

Старец Артемий также прилежал душой к скитам, к пустынножительству, а в отношении монастырских земель высказывался в духе радикального нестяжательства. Он слыл большим книжником, пылал жаждой миссионерства и мечтал о диспутах с книжниками других вер. Полгода Артемий игуменствовал в Троице-Сергиейвой обители, затем оставил этот пост по причинам, прямо противоположным тому, отчего ушел из настоятелей Филипп. Для богатого монастыря, ищущего новых земельных приращений, Артемий был слишком нестяжателен. Но у него оставалось много учеников и еще того более поклонников из интеллектуальной среды. И ученики Артемия шли гораздо дальше своего наставника. Он сам был несколько вольнодумен, снисходительно относился к ересям, видя в них ребяческое невежество, однако с учением Церкви в противоречия не входил; разве что сомневался об уместности почитания святых мощей. Зато среди его последователей оказались злейшие, горчайшие еретики самого отчаянного пошиба – в том числе знаменитый Феодосий Косой.

«Делом» Артемия занялся церковный собор. Старец, видимо, претерпел клевету от враждебных ему стяжателей-осифлян. Эти последние были сторонниками церковной традиции, основанной в России преподобным Иосифом Волоцким; линия Иосифа Волоцкого означала идеал крупного киновиального монастыря, соединявшего за одним трапезным столом многих иноков, из которых никто не имел права на личное имущество; однако сам монастырь мог быть весьма богат – большие земельные владения, в том числе села с крестьянами, обеспечивали экономическую самостоятельной Церкви, ее здоровую независимость от государства. Эта линия сама по себе ничего дурного не содержит, напротив, для Церкви она во многом спасительна – была и остается. Но порой и в благом деле находятся люди корыстные, лукавые, недобрые… Артемия, чьи речи шли вразрез с этой традицией, обвинили в еретичестве. Источники середины XVI века показывают: основания под названным обвинением шатки, в ряду настоящих еретиков старец Артемий был, видимо, исключением. Собор в этом случае не проявил единодушия: звучали высказывания за оправдание старца.[52] Так или иначе, в начале 1554 года, по соборному решению, Артемия лишили сана и отправили на «вечное заточение» в Соловецкий монастырь; там его предписывалось содержать «с великою крепостию и множайшим хранением». Очевидно, главную роль сыграла его активная проповедь нестяжательства: это многих раздражало. Филиппу же велели вести со ссыльным поучительные беседы ради его вразумления.

Не известно, что произошло в ближайшие месяцы после осуждения старца. Но в том же году или, самое позднее, в 1555-м, он бежал из обители, чтобы поселиться в Литве. Там, на территории иного государства, его взгляды сильно изменились. Оставаясь верен православию, Артемий стал гораздо жестче относиться к ересям, вел открытую полемику с протестантами. Он сожалел, что прежде прощал еретикам слишком многое.

Ну а теперь стоит поразмыслить о том, что представляет собой побег с Соловков.

Теоретически, ловкий человек способен уйти из-под присмотра братии; украсть съестные припасы; украсть лодку и весла; в одиночку грести до ближайшей земли 60 верст (район Кеми), а оттуда пешком выбраться в Литву по диким, слабо заселенным землям северной Новгородчины. Теоретически. Но теоретически можно ведь пройти и по канату километровой длины… Какой-то шанс есть. Пусть он меньше одного процента, но – есть. Теоретически. Вот преподобный Савватий Соловецкий догреб же один-одинешенек до большой земли, чтобы там принять святой причастие перед кончиной…

Практически же все это – пустая болтовня!