Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»

— Нет, я предлагаю привлечь к решению вопроса международные миротворческие организации.

Я рассмеялась ему в лицо.

— И ты всерьёз считаешь, что наши проблемы для кого-то будут важнее, чем для нас? Что кто-то придёт и всех помирит, коль скоро мы сами не сумели этого сделать?

— А ты считаешь по-другому?

— Нет, с точки зрения дипломатии ты, конечно, прав. Но ответ на свой вопрос ты дал сам — весь мир признал Хорватию, тем самым противопоставив себя Краине и сербам. Они ждут не дождутся, когда им откроются сюда ворота. А ты предлагаешь добровольно их пустить, чтобы они силой объяснили несчастным сербам, что те на своей земле не дома, а в гостях!

Слободан смотрел на меня как на умалишённую. Выросший как политик в обстановке парламентаризма и переговоров, он представить себе не мог, что международным организациям куда важнее утвердить свой собственный авторитет и собственную значимость, чем сохранить чьи-то жизни, пусть даже и целого народа. Если они, даже по глупости, хоть что-то официально провозгласили, задекларировали, то скорее костьми лягут, чем откажутся от своих слов или признают их неправоту. Миллионы человеческих жизней ничего не стоят, будучи положенными на равновесные чаши с престижем мирового уровня.

Слободан решил проверить это на себе — и, в конечном итоге, это и погубило его. Открыв ворота миротворцам один раз, он подписал себе смертный приговор с отсрочкой на 10 лет. Как говорят русские, вход — рубль, выход — два. Они приходят и не уходят.

И ладно бы себя одного! Своей эскападой он погубил миллионы жизней… Конечно, несправедливо его в этом обвинять, но первое время после принятия решения я ещё очень обижалась на то, что он меня не послушал. Он думал — бабий эгоизм. Я знала — так будет лучше.

9 ноября 1991 года Слободан обратился в ООН с просьбой выслать миротворцев. Они не заставили себя долго ждать и явились. Но не изменилось ничего — разве что хорваты, в том числе и хорватская армия, стали чувствовать себя более свободно и вольготно. Сербы защищались где и как могли и уповали на миротворцев, которые сложа руки наблюдали за тем, как хорваты вырезали целые сербские деревни! Они не делали ничего! Ну, в прямом смысле — ничего. Просто стояли и смотрели, как гибнут сербы.

И так продолжалось до самого 1995 года, когда Краина фактически была уничтожена. Нет, не так, как показывают в кино про войну — руины домов и городов и пожарища со вздымающимся пеплом. А с миллионами трупов вдоль дорог каждого из городов Хорватии, включая Краину. Сербию уничтожали через сербов — главное богатство этой маленькой страны. И за четыре года уничтожили почти целиком — согласитесь, задача ведения боевых действий облегчается, когда вторая сторона не оказывает сопротивления. Маленькие сербы гордо принимали смерть, а грязные, неумытые хорваты рады были стараться их убивать! И пусть Слободан пустил силы ООН в Краину, обеспечил им входной билет и сделал тем самым хорватам подарок, о котором они не могли и мечтать — но кровь сербов всё же не на его руках, и даже не на руках хорватов. Все государства — члены ООН, создавшие и поддерживающие деятельность миротворческих объединений, причастны к этому! Я утверждаю, а история сама вынесет свой приговор…

Примерно то же самое происходило в Боснии и Герцеговине. Сербы потребовали сецессии и независимости. Почему? Тут всё просто. Они хотели жить в составе Югославии, то есть Сербии, потому что терпели невыносимые унижения там, где находились в настоящее время. Особенно это было заметно в Боснии, где, кроме хорватов, как истые звери вели себя местные — мусульмане бошняки, иные по вере, менталитету и системе ценностей.

Я помню, как 24 июня 1981 года шестеро детей в маленьком боснийском городке Меджугорье увидели на рассвете Деву Марию. Она якобы сказала им:

— Великая битва разразится вскоре, битва между Сыном Моим и сатаной. На карту поставлены человеческие души.

Вряд ли дети, тем более столь нежного возраста, могли, даже если и слышали, правильно истолковать услышанное — вернее всего, жаждавшие лёгкого заработка их родители решили поспекулировать на святом имени. Да и откуда воспитанные в коммунистической идеологии дети могли вообще представлять, как выглядит Дева Мария и что она и есть она? Так или иначе, битва и впрямь разразилась — не вскоре после этого, но в обозримом будущем.

Начиналось всё точно так же, как и в Хорватии. 9 ноября 1991 года сербы проводят плебисцит за отделение от Боснии и включение в состав Югославии и Сербии, которые пока ещё юридически были одним государством. Плебисцит голосует за сецессию — это и понятно.