Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»

Когда-то, ещё до первого отъезда, семь лет назад, она служила у меня придворной дамой. Она была чуть младше меня — между ней и Александром, как я считала, было 15 лет разницы. Звали её Драга Луневица. Она была вдовой русского военного советника, полковника Машина, что служил при Персиани вплоть до отставки последнего. Когда мы в спешке покидали Белград, я вынуждена была взять с собой лишь двух фрейлин, а остальным положить небольшое содержание и оставить их по сути на произвол судьбы… Нет, когда-то она была очень даже хороша, но годы никого не красят. Как по мне, так и к зеркалу страшно было подходить по утрам… Велико же было моё удивление, когда я увидела её во дворце, но не в качестве фрейлины, а в качестве… невесты моего сына. Я обмерла, потеряла дар речи от подобного заявления. Помимо возраста, подурнела она и нравственно — образованием она никогда не блистала, так теперь ещё и увлеклась алкоголем, устраивала какие-то кутежи в кабаках с огромным количеством народа, просаживала государственные деньги, была распутной. До меня дошли слухи, что она отравила своего прежнего мужа, полковника Машина.

Сын даже не дал мне договорить — его решение было категорично. Надежда была ещё на Милана. Как знать, может, он сумеет отговорить короля от такого брака…

Самое обидное для меня заключалось в том, что цветок, который ты оберегал как зеницу ока, с которого сдувал пылинки, за которым ухаживал, который боготворил — вдруг хватает в руки грязный крестьянин, попирая всё, что ты вложил в это удивительное, прекрасное растение. Конечно, в таких руках ему суждено погибнуть. У меня одним махом отняли всё, что я так лелеяла и чему я желала добра — и трон, и сына.

Наталья (окончание)

Как я и говорила, Милан объявился спустя год после моего возвращения в Сербию — то ли в конце 1893, то ли в начале 1894 годов. К тому моменту мы не виделись почти год, и решили встретиться по приезду в Белград.

Я не имела уже той власти, что прежде, будучи королевой, да, пожалуй, и не стремилась к ней. Если я о чём-то и думала — так это о том, как по возможности устроить жизнь сына, уберечь его от тех ошибок, что в своё время допустили мы с Миланом. Для этого, пожалуй, и следовало побеседовать с бывшим мужем.

— Рада тебя видеть. Ты выглядишь свежо и бодро.

— Благодарю, — сухо отвечал Милан. — Это всё — влияние Родины.

— А мне кажется, это близость к престолу.

— Возможно, ты права.

— Значит, ты для себя не исключаешь возвращения на политическую арену?

— Видишь ли, Александр ещё очень слабо разбирается в политике, на уровне, недостойном главы государства. Ему нужен рядом надёжный советник, который откроет ему глаза на то, что в действительности происходит в Сербии.

— Мне казалось, что Ристич в твоё отсутствие выполняет эту функцию.

— Не говори ерунды. Рядом с равным может быть только равный. Рядом с королём — только король. Ристич, к счастью, не король, а потому его советы, хоть и исполнены государственных познаний, не могут обеспечить главного — самодержавия в вопросах их принятия. Ристич всю жизнь принимал только популярные решения, в то время как королю иногда требуется принимать и непопулярные, но перспективные для его страны. И вот эти-то непопулярные он должен объяснять силой своей власти, присущей ему от Бога. Власть Ристича — не более чем власть временщика. Он далеко не может видеть, потому как не король и потому королём никогда и не будет.

— Говоря о непопулярных решениях, ты подразумеваешь перевороты?

— В том числе.

— Руками Александра ты отомстил Ристичу, а заодно и всем, кто жаждал твоего отъезда?..

— Ты узко смотришь на вещи, видишь только одну сторону медали. Да, я вернулся, но вернулась и ты. Страна не может жить без короля, а король без страны — обыкновенный нищий. Сейчас мы с тобой нужны Александру и Сербии как никогда…

— Мне казалось, ты и впрямь решил отречься, а ты всего лишь играл всё это время…

— Ты об этом хотела поговорить? Уличить меня в чём-то? Снова взяться вспоминать старое?

— Нет, я как раз об Александре и хотела поговорить. Тебе известно о его увлечении моей бывшей фрейлиной?

— Это какой? Их было много.

— Драгой Луневица.

— Слышал что-то такое… Знаешь, сейчас столько дел, что даже не до подобных страстей.

— Между прочим, зря. Сын собирается жениться на безродной блуднице, которая имела ещё, будучи фрейлиной, ряд некрасивых романов, о которых я, как уважающая себя женщина, предпочитаю умолчать, даже делала аборт, после вышла замуж и — по слухам — благополучно отравила своего мужа.

Милан расхохотался мне в лицо:

— Ха-ха-ха! Уважающая себя женщина сыплет слухами и полунамёками, как же! Однако, коли уж ты заговорила об этом, значит, тебя и впрямь волнует положение дел. Спешу тебя успокоить — всё не так серьёзно. Подумаешь, флирт 18-летнего юноши с 30-летней фрейлиной — это ли редкость? Ты совершенно не читала будуарных романов, если думаешь так. Все через это проходят, так что ж ему теперь? Придёт время — и мы подберём ему достойную избранницу из числа равных. А пока пусть взрослеет.

Я была вне себя от его слов.