Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»

Глубокая мудрость была в его словах. Я обдумывала их до самого вечера, когда мы уже вернулись во дворец.

Не могу сказать, чтобы я влюбилась в Александра или он понравился мне настолько, что я готова бы была связать с ним судьбу… Да и что значит «понравился настолько»… Насколько? Когда связывают судьбу? Вот maman говорит, что любовь в отношениях двух особ королевской крови вовсе не обязательна, важно, чтобы было понимание и уважение. Мне кажется, я понимаю и уважаю Александра, но я не хочу за него замуж! Не хочу оставлять Румынию, не хочу уезжать от родителей, тем более в другую страну! Нельзя ли как-то это преодолеть?

Вот отец сегодня рассказал про одного английского короля, который полюбил простолюдинку и отрёкся от престола, чтобы быть с ней. Я тоже так поступлю. Не нужна мне навязанная любовь даже во имя интересов государства. В конце концов я просто к этому не готова! Отец всё смеётся при этих моих словах, мама всерьёз их не воспринимает. Но почему? Почему они так? Неужели мне никто не верит?

* * *

30 июня 1921 года.

Александр снова приехал к нам — на этот раз с отцом. Пётр Карагеоргиевич производит впечатление умного и тактичного пожилого человека. Они долго беседовали с моими родителями при закрытых дверях. Мы же с Александром обсуждали новости его Королевства. Он торжественно сообщил мне, что народное представительство два дня назад приняло Конституцию.

— Чему же ты радуешься? — искренне недоумевала я. — Ведь конституция по определению ограничивает власть монарха!

Он покровительственно улыбнулся мне.

— Такая юная, а так много знаешь.

— Потому что, в отличие от сверстниц, я всё время провожу за книгами, — хвастливо ответила я. — И всё-таки?

— Понимаешь, Конституция нужна там, где есть внутринациональные противоречия. Не забывай, что население Королевства состоит из разных наций и этносов, и между ними ещё есть конфликты. Урегулировать их одним только властным волеизъявлением не всегда возможно, учитывая, что само создание государства — есть заслуга именно народов, а не королевской семьи. Мы не можем уже управлять ими так, как если бы государство было унитарным или как если бы на дворе был 19 век. Нужны демократические преобразования, и если король не может даровать конституцию своему народу, то народ придумает её сам — и уж тогда королю придётся ей подчиниться. Пока же принятие всенародным голосованием Конституции в той редакции, в которой её изложил король, наиболее отвечает нашим интересам и устремлениям.