Млечный путь (СИ)

Именно Минхо настоял на том, чтобы Ньют не бросал секцию по бегу, и даже присоединился к нему в старшей школе. Именно Минхо еще раньше самого Ньюта разобрался в том, почему того не интересовали девчонки, с которыми Минхо его частенько знакомил. Именно Минхо позволял оставаться Ньюту у него дома, когда родители последнего ссорились особенно сильно и не хотелось их видеть. И только Минхо знал Ньюта как облупленного. От и до. Ньют и сам не набрал бы столько подробностей о себе. А друг оказался внимательным.

Не заметил он только одного. И Ньют несказанно этому рад.

За всей проявленной к нему заботой Ньют начал понимать, как медленно и сильно влюблялся в друга. Чаще задерживал взгляд на руках, пытался проводить с ним больше времени, но радовался каждой минуте. А Минхо его не бросал ни на секунду. Забирал из дома, когда дела шли совсем плохо, брал с собой гулять, позволял оставаться у себя, так же выдавал по сотне своих тупых шуток в час, продолжал протягивать руку и поднимать Ньюта из грязи и бездны, помогал не упасть снова, но закрывал глаза на первую влюбленность друга. Действительно не замечал или просто не хотел, Ньют не спрашивал, но точно знал, что это тоже стало поддержкой и помощью. Пусть перебороть чувства все-таки было тяжело. Минхо просто был рядом, и этого всегда хватало.

Ньют перерос и теперь любит Минхо по-прежнему тепло, но исключительно дружески.

И теперь Минхо сидит у Ньюта в квартире, а тот только улыбается уголками губ. Минхо рассказывает, как прошел его день, говорит что-то о том, что Алби отправили в командировку на пару месяцев и поэтому присматривать за Ньютом придется одному ему, а потом вдруг переводит тему. Ньют едва его слушает, думая о том, что давно прошло.

— Почему ты ему не доверяешь? — спрашивает он, ставя перед Ньютом кружку с горячим чаем. Звук выходит каким-то слишком громким, и Ньют испуганно вздрагивает. Рассматривая друга, он и не заметил, когда успел уйти в воспоминания так глубоко. Сфокусировать взгляд сразу не получается. Минхо садится напротив с каким-то легким недовольством на лице. — Эй, о чем думаешь?

Минхо щелкает пальцами у Ньюта перед лицом. Какие-то слишком длинные и худые пальцы у него. Ньют точно помнит, что такими они не были.

— Ни о чем, — бормочет Ньют, хватается за кружку, обжигает руки и отдергивает их. Натягивает посильнее рукава и опускает голову. — О ком ты говоришь?

Минхо на секунду замирает и смотрит в потолок. Глаза сощуриваются задумчиво, он словно что-то вспоминает. Так и есть. Он вспоминает имя, которое прекрасно помнит. Ньют говорит его слишком часто.

— О Томасе, — наконец произносит он. — Ты так о нем рассказываешь, будто не доверяешь. Интересно, почему?

Ньют поднимает голову, чтобы посмотреть Минхо в глаза. Тот увлеченно жует принесенное с собой печенье, но взгляда не отводит. Даже усмехаться продолжает. А Ньют только удивляется, как друг умудряется читать его с такой легкостью. Словно не просто открытую книгу — вовсе детскую сказку, чтобы понять которую, большого ума не требуется.

Ньют действительно Томасу не доверяет. Как бы сильно ему ни нравилось проводить время у него дома, как бы сильно он уже ни привязался к парню, как бы сильно уже ни привык к его присутствию в своей жизни, каждый день он просыпается с мыслью, что придет такой момент, когда Томас его бросит. Может быть, не так резко или прямо, может быть, не сразу, может быть, не заявит об этом прямым текстом, но все равно бросит. И Ньюту будет больно его терять.

Он так не хочет, чтобы было больно.

— Ну ты и дурак, — качает Минхо головой, тихо хохотнув. — Накручиваешь себя, как девчонка. Отвлекись хоть на секунду. Забудь, что там когда-то было. Я лично этого твоего Томаса не знаю, но, по-моему, он хороший парень. Вряд ли вы теперь разойдетесь. Нянчится с тобой, прям как я когда-то.

— Ты и сейчас со мной нянчишься, — ворчит Ньют. Мнет в пальцах серый вязаный ворот старого свитера и пытается унять дрожь: в этой квартире всегда было холодно. А дни становятся все промозглее и неприветливее.

Минхо скептически хмыкнул.

— Как будто у меня есть выбор. Но я серьезно, не накручивай себя. Никто тебя не оставит.

— С чего ты взял? До сих пор, например, со мной остался только ты.

— Я тем более тебя оставить не мог. Особенно после того, как ты в меня втрескался. Да и потом…

— Что?

Ньют ему не верит. Такого ведь не могло произойти? Ньют был рад об этом забыть — не то что как о ночном кошмаре, но о чем-то таком, что было недосягаемо, невозможно, эфемерно и абсолютно нереально. Стоило решить, что ничего не было, как Минхо подтверждает обратное.

— А ты думал, я не знал? — Минхо вздергивает брови. Ньют, напротив, хмурится. Отмечает для себя, что сейчас неприятного осадка от этой темы на душе у него не появляется вовсе. Просто так странно. И друг только кривит улыбку на губах в одну сторону. — Сложно было не заметить, знаешь ли. Ты так смотрел. Я думал, у меня кожа расплавится.