Мне сказали прийти одной

Я поблагодарила его и сказала, что вернусь. Группа беженцев терпеливо ждала, пока будет готов суп. Я ушла с Ахмадом, который все еще был огорчен тем, что только что видел. Ахмад был мусульманином, но очень либеральным и поклонником феминизма. Ему не нравилось, когда люди смешивают религию и политику или пытаются превратить в радикалов легко поддающихся внушению беженцев. У него были совсем другие планы для его страны.

Пока мы шли к машине, я достала из сумки телефон и набрала британский номер мобильного телефона. Жена тунисца, с которым я встречалась в Лондоне, сняла трубку и передала телефон своему мужу.

– Я в Рас-Аждире и, думаю, нашла ваших братьев, – сказала я. – Одного из них зовут Салах, но он говорит, что не может ничего сказать без разрешения эмира. Вы можете мне с этим помочь?

Я услышала смешок в трубке на другом конце линии.

– Инша’Аллах, если Аллах того пожелает, все будет хорошо, – ответил он. – Я попытаюсь связаться с эмиром.

Я поблагодарила его и нажала кнопку отбоя.

– С кем вы разговаривали? – спросил Ахмад.

– С тем, кто знает, как добраться до эмира, – ответила я.

Далее мы с Ахмадом направились в окрестности марокканского полевого госпиталя, где он подружился с некоторыми из врачей. Они налили нам свежего мятного чая и рассказали много историй. Большинство пациентов страдали от диареи и кожной сыпи от того, что им приходилось спать в палатках и не было доступа к воде и мылу. Время от времени они принимали мужчин с пулевыми ранениями и женщин, ставших жертвами изнасилования. Эти случаи, по их словам, были самыми трудными.

Пока мы разговаривали с врачами, у меня зазвонил телефон.

– Можете вернуться в палатку, – сказал женщина по-арабски. – Салах получил указания.

И она тут же положила трубку.

Салах был внутри палатки вместе с двумя мужчинами, которых мы уже видели, и еще одним, которого мы еще не встречали. Я спросила, не получили ли они каких-то новостей от эмира.

– Да, сестра Суад, он может с вами разговаривать, – ответил, указывая на Салаха, тот, которого мы видели в первый раз. – Эмир дал ему разрешение.

Я спросила, кто он такой, но мужчина не назвал мне своего настоящего имени, а представился как Абу Халед.

– Могу я поговорить с эмиром? – спросила я.

– Нет, но он шлет вам свои наилучшие пожелания.

– А могу я поговорить с вами?

– Нет, не можете.

– Почему нет?

– Потому что я не получал разрешения разговаривать, его получил только Салах.

– Кажется, в вашей группе суровые правила, – сказала я. – А эмир находится в Тунисе?

Он улыбнулся.

– Сестра, вы можете пробовать все, что угодно, чтобы добыть у меня информацию, но едва ли вы добьетесь большого успеха там, где потерпели поражение пятнадцать лет тюрьмы и пыток.

– Почему вы были в тюрьме?

– За то, что проповедовал правильную веру.

Он ответил так же, как отвечали многие другие до него и после него. Часто под этой фразой крылось то, что они не только проповедовали ислам, но и призывали к свержению правительства в стране, а в некоторых случаях – к установлению системы и законов, основанных на шариате в их интерпретации.

Несколько недель назад Кусперт рассказывал мне о таких людях. Я задала себе вопрос, нет ли между ними связи?

– Вы знаете Абу Малика из Германии? Того, который поет хип-хоп.

– Вы имеете в виду рэпера? – переспросил Абу Халед.

Потом его лицо неожиданно изменилось, как будто он понял, что сказал лишнего.

Я попыталась успокоить его, сказав, что ему не о чем волноваться. Я уже знала, что Абу Малик связан с ними, поэтому технически можно считать, что приказа он не нарушил.

Я назначила Салаху встречу тем же вечером в отеле в ближайшем городе, чтобы поговорить о его жизни и воспитании. Я узнала, что родом он из сельской части Туниса. Родившись в семье из низов среднего класса, он знал, что, несмотря на успехи в школе, у него нет никакого шанса пойти в университет. «У меня было восемь братьев и сестер, и я был самым старшим, поэтому должен был начать работать, чтобы помогать родителям», – рассказал Салах. Он начал торговать наркотиками в более крупном городе по соседству и мечтал уехать в Европу.

Потом в один прекрасный день в 1999 году, когда Салаху было девятнадцать, он встретил одного молодого человека, который вырос в том же районе. Он рассказал Салаху о проповеднике, который воевал в Афганистане и Боснии и который очень на него повлиял. «Я пошел с этим парнем и познакомился с шейхом, который сегодня является нашим эмиром, – сказал Салах. – Он объяснил мне, что жизнь на земле не важна, но важно то, что будет после смерти, а все, что я делаю сегодня, зачтется мне на том свете».

Салах прекратил торговать наркотиками и начал учиться у шейха, который выплачивал Салаху и другим ученикам месячное жалованье, чтобы они могли поддержать свои семьи.