Мне уже не больно (СИ)

Против воли я любуюсь его ровным профилем, светлыми забранными в хвост волосами, контуром капризных чувственных губ. С того момента, как я в первый раз его увидел, для меня не существовало, наверное, людей красивее.

— Я вас оставлю, — находится Дубль и угрюмо обращается лично к Алику. — Если обидишь его, глотку вырву с корнем, понял?

— А он верная псинка… — замечает Алик, когда Дубль направляется в сторону вала, похлопывая себя по карманам в поисках сигарет.

— Саша! — одергиваю его с укором, и Алик усмехается.

— Прости.

Я удивляюсь тому, что он ничего не возражает в ответ на имя. У меня оно вырвалось машинально, но Алик даже бровью не повел, хотя раньше взбеленился бы на этой почве мгновенно.

— Меня так мама называла, — говорит Алик, и в его голосе проскальзывает едва уловимая приправленная горечью нежность. — Для меня это имя ассоциируется с любовью.

Смотрю на свои руки, понимая, что если подниму сейчас взгляд на Алика, то выдам себя с головой. Выдам нестерпимое желание называть его Сашей всегда, каждый божий день.

Говорю на выдохе прежде, чем успеваю подумать:

— Можно я поеду с тобой?

— На этой гонке? — удивляется Алик.

— Да.

— Ни за что, — хмурится Алик. — Слишком опасно. Я не могу каждый раз поручиться за собственное здоровье, перескакивая за отметку ста восьмидесяти километров, что уж говорить о тебе… К тому же, ты рядом будешь сильно отвлекать от дороги.

Я смущаюсь и ничего не отвечаю.

Алик глядит меня внимательно и долго, мало внимания обращая на оклик Антона и то, что толпа стекается к линии старта, а Паша заводит свою машину.

— Тогда иди и принеси мне победу, — говорю твердо, стараясь совладать с голосом и не выдать волнения. Алику сейчас, перед гонкой с неуправляемым взбалмошным Минераловым, ни к чему чужое беспокойство.

— Обязательно, хороший мой, — Алик наклоняется, кладет руку на мое плечо и кратко целует в губы. Легко, едва касаясь своими сухими моих, влажных и обветренных. На глазах у всех.

Сердце пропускает удар.

И я думаю, что непременно скажу ему после гонки.

Непременно скажу.

*

И Паша, и Алик едут не на своих машинах. Им подгоняют две ауди ребята из компании Минералова, что вселяет в меня смутное беспокойство. Я вижу по тревожной складке между бровей Алика, что его никто не предупредил. Он садится на водительское место и внимательно оглядывает чужой салон, будто пытается привыкнуть к незнакомым габаритам. Вижу, как Антон, взбешенный этим фактом, пытается договориться с двумя охранниками, вежливо, но настойчиво не пускающими его к линии старта.

— Не к добру Пашины эксперименты. Даже Ромашка не менял правила за пять минут до начала, — замечает возникший словно из ниоткуда Виктор. Сейчас, наблюдая за тем, как Алик и Паша заводят машины, и на полосу дороги выходят две девушки в коротких юбках и с цветастыми флажками в руках, он забывает даже про давнишнюю неприязнь к Алику.

Ромашка, к слову, тоже выглядит изумленным.

Он отвлекается от разговора с девушкой-моделью, со сдержанным интересом наблюдая за происходящим. Отвыкший за год от жгучей не терпящей компромиссов вражды, он, кажется, испытывает внутреннее непроизвольное отвращение к разного рода козням.

— Три! — звучит как гром посреди ясного неба объявление судьи.

Уже?

Я вытягиваю шею, но не могу разглядеть Алика за хлынувшими ближе лицеистами.

— Два… Один!

Взвизгивают шины резко пошедших на ускорение машин. Мокрый песок градом разлетается из-под колес, брызгая на тех, кто стоит ближе к дороге. Поднимается гвалт и шум. Остро пахнет паленой резиной и бензином.

Машины пропадают в отдалении, теряются в тумане между песчаными насыпями.

Дубль и Виктор зычными окриками разгоняют школьников, чтобы помочь мне подобраться ближе. Когда мы с трудом пробиваемся к месту, с которого видно происходящее, машины уже заходят на второй круг. Паша дышит в спину Алика, едет так близко, будто стремится резко сдать влево и проехаться прямо по боковине.

Песок взметается высоко, попадает мне в рот и глаза.

Сквозь выступившие слезы я наблюдаю с дико колотящимся сердцем, как с неистовым ревом машины сворачивают, чтобы объехать вал и вылететь прямиком на финальный круг.

— Финишная прямая, — шумно дышит на ухо Вик.

— С движком что-то не то, — озвучивает мою догадку Дубль с другой стороны.

Машины с каждым новым кругом несутся все быстрее. Так, что не разобрать лиц водителей. Но сложно не заметить неестественно громкий гул мотора в одной из ауди. И я понимаю, подстегнутый к панике поднимающимся внутри чувством тошноты, что так греметь движок Паши не может просто потому, что Минералов всегда выше неполадок и фатальных случайностей.

— Гад, — выдавливает Антон, с силой потирая межбровье.

При одном только взгляде на его ссутуленные напряженные плечи и застывшую у рта ладонь мне становится еще хуже.

— Вик, — говорю, дергая Лебедева за рукав. — Быстрее, давай сюда свою машину.

Как ни странно, Вик понимает меня без лишних слов.