Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий

Отношение людей к религии начало меняться задолго до начала Реформации в строгом смысле этого слова. С XIV века в Европе все более распространяется грамотность, и церковь имеет дело уже с новыми мирянами – куда более образованными и уверенными в себе. И миряне, и клирики часто критикуют коррупцию и скандалы в церкви, требуют более высоких стандартов учености и благочестия. Они хотят иметь прямой, без посредников, доступ к писаниям, на которых основана их вера – в самых чистых их формах⁸.

Потребностям этих «новых читателей» ответило изобретение печатного станка. Современный человек едва ли представляет себе, насколько иным был сам процесс чтения до XV века, до медиа-революции – появления печатных книг. Как мы уже знаем, одним из первых последствий книгопечатания стало широкое распространение неканонических текстов. В те же годы, когда в университетах и других местах бурно развивались наука и образование, начали свое триумфальное шествие по латиноязычному миру «Золотая легенда» и «Житие Христа» Лудольфа. Рассказы о Нисхождении во ад или легенды «марианского цикла» достигли величайшего распространения и популярности в народе примерно за век до Реформации. Рост книгопечатания со временем вызвал и «неудобные» вопросы о самой Библии – о том, каково именно ее содержание. В эпоху рукописных книг увидеть Библию целиком или тем более владеть ею было почти невозможно – полные Библии хранились лишь в соборах и больших монастырях. Поэтому и не возникало вопроса, из каких книг она состоит: состав Библии менялся в зависимости от места и времени⁹.

Однако печать требовала стандартизации, так что в религиозных дебатах остро встала проблема канона. В начале XVI века ученые стали применять к библейским текстам те же суровые методы текстуальной критики, что уже давно применялись к античным классикам. Прослеживая происхождение рукописных традиций на протяжении веков, ученые видели, как развивались – а порой и искажались – библейские тексты. В 1516 году Эразм Роттердамский выпустил новаторское критическое издание греческого Нового Завета: многие отрывки, веками повторявшиеся в латинских текстах, были из него исключены. А год спустя французский гуманист Жак Лефевр д’Этапль начал яростную письменную полемику, чтобы разоблачить мифы, выросшие вокруг библейской героини Марии Магдалины¹⁰.

Цель восстановить изначальные тексты стала общепризнанной – и впервые возможной. Говоря языком американских судей и политиков, христиане начали активный поиск изначальных намерений, стоявших за Писанием.

Начальной точкой Реформации принято считать 1517 год. Лютер и другие протестанты-реформаторы подчеркивали, что абсолютным и единственным источником авторитета в религии считают Библию: принцип их был – sola scriptura, «только Писание». Однако для этого требовалось определить, что же такое Писание, какие книги в него входят. И новая Библия, созданная протестантами, оказалась сильно укороченной.

Читая древних отцов церкви, реформаторы вникали в исторические споры о составе канона и происхождении тех или иных книг – и сами использовали самые жесткие, эксклюзивные критерии. Как правило, это означало следование за Иеронимом, который к «спорным» или «сомнительным» писаниям и псевдоевангелиям относился безжалостно. Когда дело дошло до Ветхого Завета, протестантам пришлось выбирать между жестким подходом иудейских ученых (так называемый Масоретский текст) и более инклюзивным подходом средневековой церкви, использовавшей традицию греческой Септуагинты. Протестанты выбрали иудейские критерии и исключили так называемые второканонические книги – Юдифи, Товита, Маккавеев и другие, ныне признанные апокрифическими. Впрочем, Мартин Лютер и другие реформаторы не пытались запрещать эти книги, даже советовали обращаться к ним как к историческим источникам или душеполезному чтению – однако более не включали их в Писание¹¹.