Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах

Из польских произведений этого времени следует обратить внимание на «Исторические песни» («Spiewy Historyczne») Юлиана Немцевича. В 1809 г. он издал три песни, имевшие небывалый успех: полторы тысячи экземпляров было продано за несколько месяцев. Немцевич сочинил новые песни и представил публике новые издания. В 1816–1899 гг. вышло 16 публикаций, несмотря на цензурные запреты (в песнях усмотрели выпады в адрес Австрийской монархии). Кроме того, тексты переписывались от руки и передавались друг другу[528]. Немцевич очень четко формулирует свою цель: «Напомнить молодым людям о делах своих предков, дать им возможность познакомиться с великолепием своего народа, связать любовь к Отчизне с первыми в жизни воспоминаниями и впечатлениями. Это самый совершенный способ для нации привить сильную привязанность к стране: ничто не может стереть эти первые впечатления» (перевод А. И. Филюшкина)[529]. Автор-составитель поместил песни практически обо всех видных деятелях польского Средневековья: королях Пясте, Болеславе Смелом, Болеславе Кривоустом, Владиславе Локетеке, Казимире Великом, Владиславе-Ягелло, королеве Ядвиге и т. д. Из 34 сюжетов 14 относятся к Средним векам и 10 — к XVI столетию. Именно к ранней истории обращается Немцевич, именно в ней он видит корни и истоки польского национального духа. Немцевичу принадлежат несколько драматических произведений из средневековой польской истории, в которых он пытался транслировать те же идеи (драмы «Казимир Великий» (1792 г.) и «Ядвига, польская королева» (1814 г.), трагедия «Кейстут» (1820 г.)). Много внимания другие польские авторы уделяли золотому веку Польши — XVI столетию, эпохе расцвета и заката Ягеллонов (например, сочинение Алоизия Фелинского о любви Сигизмунда Августа к Барбаре Радзивилл («Barbara Radziwiłłówna», 1809–1811 гг.), Августина Жджарского о Стефане Батории («Stefan Batory, czyli spisek Zborowskich», 1818 г.).

Обращали внимание на средневековые сюжеты и польские композиторы. В 1848 г. создатель польской национальной оперы Станислав Монюшко едет в Краков, где посещает Вавель, чтоб поклониться королевским гробам. У него возникает идея создания оперы «Rokiczna» на слова либретто Юзефа Корженовского. Ее предполагалось посвятить знаменитому польскому королю XIV в. Казимиру Великому. Правда, сюжет был достаточно вольным, в духе романтизма XIX столетия, а сам король появлялся только один раз, в финальной сцене.

Сербский национализм и косовский миф

Характерным примером сербского романтического национализма стал проект Евты Поповича (1791–1832) «Всеславие, или Пантеон», увидевший свет в 1831 г. Эта работа представляет собой вдохновленный античными образцами трехтомный труд о трех величайших героях сербской средневековой истории: царе Стефане Душане, князе Лазаре Хребеляновиче и королевиче Марко. При написании своего сочинения автор опирался как на исторические работы, так и на народные эпические песни, отстаивая представление о подлинном содержании последних и о передающейся в них из поколения в поколение памяти предков. Попович выступал за необходимость борьбы (в том числе литературной) за поддержание чистоты национальных традиций, сохранение неизменного национального характера, которым может угрожать враждебное влияние других народов[530].

В предисловии к первой книге, посвященной Стефану Душану, Попович рассуждает о нескольких важных для формирования сербской нации вопросах.

В первую очередь он говорит о происхождении и значении сербского языка. Согласно представлениям Поповича, церковнославянский язык был создан греками с целью подчинения себе варварских (по мнению греков) славянских народов. Однако сами греки некогда были соседями и рабами финикийцев, от которых и получили все свои знания о науке и языке, после чего напали на хозяев и уничтожили их. Попович сравнивает сербский язык с греческим и приводит примеры, которые, как он полагал, говорят о том, что греческий язык произошел из сербского, а значит, сербы и были теми самыми финикийцами, научившими греков письму. В конце им делается следующее патриотическое заключение: «Сербский язык — это самая сладкая струя всех славянских наречий, родной, первобытный, наиболее полный, выразительный и естественный, как итальянский язык среди всех других латинских наречий, а может быть, он и итальянский превосходит»[531]. Кроме того, Попович изучает происхождение этнонима «серб» и различных его производных, выводя их от одного корня, означающего «благородный». Прародину сербов он помещает в Малую Азию на основании свидетельств Геродота (хотя рассматривает и другие возможности, такие как Фессалия и Индия)[532].